очень нудно 
54 
Этот сдвинутый с привычных вертикалей и горизонталей мир картины действительно казался частью нашей стремительно несущейся в космосе планеты.
По возвращении в Россию Петров-Водкин примкнул к группе художников «Мир искусства», лидерами которой были Бенуа и Маковский. Выставка его работ 1909 г., написанных во Франции, была замечена и сделала ему имя.
Новые картины были в том же духе. В 1910 г. Петров-Водкин пишет картину «Сон», которая изображала спящего обнаженного юношу, пробуждения которого ожидают две обнаженные женщины. Вся эта сцена, выражающая какуюто сложную аллегорию, едва ли могла привлечь к себе большое внимание, если бы не переполнила чаши терпения Ильи Ефимовича Репина. Старый реалист, которому давно уже претила современная живопись, выступил с разгромной статьей против «Мира искусств», обрушив главные нападки именно на картину Петрова-Водкина. Бенуа и Маковский немедленно встали на защиту своего единомышленника. Вокруг картины завязалась горячая дискуссия. Имя Петрова-Водкина сразу приобрело громкую, хотя и несколько скандальную известность.
В 1911 г. он пишет «Играющих мальчиков», которые стали его программным произведением, определившим многие особенности поздней манеры.
Именно здесь Петров-Водкин впервые во всей полноте применил трехцветную гамму. Отныне большинство своих картин он писал только тремя цветами: красным, желтым, голубым (или зеленым). «Мальчики», в которых увидели аллегорию Юности, несмотря на их сходство с известным панно Матисса, имели успех, но чего-то в них все-таки не хватало' Для самого Петрова-Водкина они стали важным этапом на пути к главной его работе тех лет — «Купанию красного коня».
Появлению «Красного коня» предшествовало важное событие в мире искусства: в 1910–1912 гг. начинается расчистка и собирательство древних икон.
По существу, в эти годы только и было открыто исключительно высокое национальное древнерусское искусство. На Петрова-Водкина вид расчищенных шедевров иконописи XIII–XV веков, которые он тогда впервые увидел на выставке, произвел огромное впечатление. Это был своего рода прорыв, художественный шок. Он сейчас же применил в своем творчестве элементы иконописи, и только после этого его манера обрела яркую оригинальность и законченность — он нашел наконец свой идеал красоты. Надо сказать, что , Петров-Водкин воспринял не просто образы и краски икон; влияние их было шире и многограннее: он впитал в себя сам неземной, несколько отстраненный дух русской иконописи. Все это внесло в его картины просветленность, і прозрачный неброский трагизм и жертвенность, короче, ту пронзительную, волнующую ноту, которая отличала отныне все его творения. Вместе с тем, если раньше его образы находились как бы вне времени и вне определенного этноса, то теперь его творчество стало глубоко национальным по своему духу.
Любопытно, что замысел «Купания» появился прежде знакомства художника с древнерусской иконой, и картина к этому времени уже была близка к окончанию. По своему настрою она походила на «Сон» и «Мальчиков», то есть была скорее аллегорична, чем выразительна. После происшедшего в нем переворота Петров-Водкин взял новый холст и написал на тот же сюжет совершенно иную картину. Центром всего замысла стал теперь не всадник, а пылающий призывный образ коня, напоминающий коня Георгия Победоносца на многих древних иконах. И сразу образ приобрел огромную силу: мощный, могучий, огнеподобный конь, полный сдерживаемой силы, вступает в воду; на нем — хрупкий голый мальчик с тонкими как плети руками, с отрешенным, вневременным лицом, который держится за коня, но не сдерживает его — в этой композиции было что-то тревожное и что-то пророческое, в чем художник и сам не отдавал себе отчета.
«Купание красного коня» имело огромный и длительный успех, притом у художников многих направлений. Сейчас, наверно, даже трудно понять, почему эта простая на первый взгляд картина вызвала столько шума. Видимо, настроение тревоги, разлитое в ней, чувствовали многие, но никто не смог показать его с такой лаконичной и исчерпывающей ясностью. Общую мысль выразил один из критиков, Всеволод Дмитриев, который писал: «Когда я увидел впервые это произведение, я, пораженный, невольно произнес да вот же она та картина, которая нам нужна, которую мы ожидаем».
Последовавшие затем грандиозные события — начало Первой мировой войны и революция — подтвердили предчувствия Петрова-Водкина. В эти сложные годы он одну за другой пишет несколько картин, посвященных материнству. Особенно многозначительна его «Мать» 1915 г. На холсте изображена молодая крестьянка в бедной деревенской избе, кормящая грудью ребенка. Образ ее подобен кормящей Богоматери. Обстановка сведена до минимума: на столе лишь крынка и чашка, в углу — киот без иконы. В окне видна часть деревенской улицы. Как ни на каком другом, на этом полотне заметно смещение координат — комната вместе с фигурой матери как бы качнулась и поплыла в пространстве, еще сильнее наклонен пейзаж за окном. Противовесом этому «перекошенному» миру служит фигура младенца. Общий образ произведения мягкий, задушевный и одновременно — тревожный.
54 
