119 
— Мне тоже. Мысль о приезде сюда была словно меч, висящий у меня над головой. Теперь я знаю, что могу это сделать. И что для наших детей будет хорошо, если наши пути будут хоть немного пересекаться.
Дебора кивнула. Подойдя к «вольво», они обнялись. Это был простой удобный жест, который на самом деле был шагом вперед.
* * *
В тот вечер Дебора готовила ужин на гриле. Ей с детьми нужно было отпраздновать, а стряпня Ливии для такого вечера не годилась. Работая вместе — Дилан орудовал небольшой лопаткой, — они приготовили курицу гриль, чесночный хлеб, огромную миску салата из свежих овощей, а на десерт — праздничный десерт — сморсы[9]. Дебора с детства готовила сморсы на открытом огне. Газовый гриль — это немного не то, но получилось похоже. Зефир хорошо расплавился, в свою очередь, растопив кусочки шоколада, как раз достаточно для того, чтобы зажатые между двух крекеров вкусы смешались. Кусочки горячего зефира вылезали по краям и падали на плитку, которой был вымощен двор. Но они не обращали на это внимания.
Когда сморсы были съедены, начался дождь, как раз чтобы все это смыть.
— Иди в дом, — сказала Грейс маме, быстро убирая тарелки. — Я все принесу.
Неделю назад Дебора послушалась бы. Сегодня она не торопилась.
— Со мной все в порядке, — ответила она, убирая кувшин с лимонадом и стаканы.
— Ты же ненавидишь дождь, — напомнила ей дочь.
Дебора оторвалась от своего занятия и выпрямилась. Поставив кувшин и стаканы обратно на стол, она взяла Грейс за руку.
— Идем.
Грейс удивленно посмотрела на нее.
— Куда?
Дебора не ответила. Она потянула Грейс за собой в глубину двора. Повернувшись лицом к дому, она обняла девочку сзади за плечи.
— Мама, — запротестовала Грейс, положив ладони на руки Деборы.
— Ш-ш, — тихо произнесла Дебора. — Послушай. — Капли дождя падали на листья деревьев с мягким, приглушенным звуком, которого городской житель не услышал бы. — Очень тихо, — прошептала она.
— Что мы делаем, мама?
— Создаем новые воспоминания.
— О чем?
— О тебе. Обо мне. О жизни. — Она медленно опустила руки. Обошла Грейс, ладонями закрыла ей глаза и подняла ее лицо к небу. — Что ты чувствуешь?
— Я чувствую, что у моей мамы съехала крыша, — ответила Грейс, но ее пальцы, лежащие на ладонях Деборы, сжались.
— Я серьезно. Ты чувствуешь дождь на своем лице?
Последовала короткая пауза. Затем голосом, которым разговаривают с душевнобольными, Грейс ответила:
— Да.
— А что еще ты чувствуешь?
— Мокро.
— Хорошо. Просто дыши, медленно и глубоко. — Дебора подождала минутку. — Дышишь медленно и глубоко?
— Дышу.
— А теперь что ты чувствуешь?
На этот раз молчание было дольше. Затем последовал неуверенный ответ:
— Свободу.
— Что-нибудь еще? — спросила Дебора.
— Ага.
— Что?
— Если я скажу, ты подумаешь, что крыша съехала у меня.
— Нет, не подумаю. Скажи.
Прошла минута, прежде чем Грейс смущенно сказала:
— Я чувствую себя чистой. — И тут Дебора обняла ее крепче.
Они столько всего пережили за эти две недели, но еще больше ждало их впереди. Окружной прокурор должен вынести решение по поводу гражданского иска. Грейс предстоит заново наладить свою жизнь в школе. Дилану нужно бороться за свое зрение. Дебора должна разобраться в своих отношениях с Томом. Смерть Кельвина МакКенны навсегда останется частью их жизни. Но они уже справились со столькими трудностями.
Дебора еще раз обняла Грейс.
— Безусловно чистая. Начинаем с чистого листа.
Грейс обняла ее в ответ.
— Я — не ты, — предупредила она.
— Это я поняла. Но сердце у тебя там, где нужно.
Слова сливались с мелодией дождя. Но тут из окна Дилана послышалась другая музыка. Мальчик играл на своем пианино. Дебора прислушалась и начала раскачиваться в такт.
Грейс присоединилась к ней, напевая. Вскоре, смеясь, они громко пели:
Я был бы грустным и несчастным… если бы не ты.
119 
