24 
— Чушь собачья!
— Послушай, Ник, ты что — глухой? Разве ты не слышал, что говорили врачи?
— Они говорили, что у него задержка в развитии. Он медленнее, чем другие дети, постигает мир, но пройдет время — и он все наверстает. Ребенку нужны строгий режим и уход. А главное — время для адаптации. Кроме того, необходимо побольше бывать с другими детьми. Ты, Сабрина, лишила его общения со сверстниками. По мне, его нужно отдать в подготовительную группу при детсаде. Он должен общаться с нормальными детьми. Когда он увидит, как они играют и веселятся, то…
— Бог мой, Ник! О чем ты говоришь? — воскликнула Сабрина. Ее охватил гнев, который придал ей сил и позволил приподняться на постели. — Ники уже три года, а он едва может держать головку. Сидеть он не в состоянии, ползать — тоже. Он не может удержать в руках игрушку, разговаривать и самостоятельно есть. Какого дьявола ему делать в подготовительной группе? — Она сотрясалась всем телом — то ли от ярости, то ли от горячечного озноба, но продолжала говорить: — Дети, сами того не желая, могут быть очень жестокими. Они будут дразнить Ники, пинать его, бросаться в него мячом. Но тебе-то какое до этого дело? Ведь страдать придется ему…
— Хватит! — прервал ее Николас. — Я сыт твоими речами по горло.
— Нет, не хватит. Я хочу, чтобы ты посмотрел наконец в лицо фактам, Ник!
— У тебя начинается истерика.
— Истерика? У меня? Да разве у меня может быть для этого причина? Я же устроила себе каникулы! Если, конечно, не считать того, что я только что провела три часа как в аду, пытаясь успокоить ребенка с серьезной врожденной аномалией…
— Сабрина…
— И никакой помощи от тебя, Ник! Ты всегда занят, и тебе не до меня. Но это еще полбеды. Когда я пытаюсь сделать для Ники что-нибудь по-настоящему полезное, ты всегда этому противишься. Не хочешь, чтобы я приводила к нему новых врачей, осваивала с ним специальную программу. Ты не видишь в состоянии Ники проблемы, но проблема есть, уверяю тебя. Я тебе больше скажу — может быть, я не могу так долго избавиться от гриппа по той причине, что меня постоянно гнетут тяжелые мысли: о здоровье Ники, о нас с тобой, о себе самой, наконец… Да, как это, быть может, для тебя ни удивительно, я иногда думаю и о себе. Когда я вышла за тебя замуж, я была писательницей. А кто я теперь, спрашивается?
— Мать — вот кто! — бросил Николас, торопливо натягивая на себя спортивный костюм. — Ты ведь хотела иметь семью и стать матерью. Тогда какого черта жалуешься?
— Жалуюсь, потому что Ники — непростой мальчик!
— Дети не штампуются по индивидуальному заказу, Сабрина, поэтому требовать у судьбы, чтобы они отвечали всем твоим ожиданиям, бессмысленно. Да, у Ники есть некоторое отставание в развитии, и с этим ничего не поделаешь.
— Ты называешь это некоторым отставанием в развитии? Да наш Ники просто зомби какой-то. Хотя я безумно его люблю, временами мне и смотреть-то на него противно. Пойми, он нуждается в помощи. И я в ней нуждаюсь. Положение. Ники ухудшается с каждым днем. Он растет, но в голове у него не прибавляется. Ты пойми, Ник, он просто увеличивается в размерах — и это все.
Николас в этот момент завязывал шнурки на кроссовках.
— Бог мой, какая же ты стерва.
— Я реалистка и знаю, что не в состоянии со всем этим справиться. Днем и ночью я нахожусь в состоянии невероятного физического и психического напряжения. И так неделя за неделей, из месяца в месяц…
— Я ухожу, — холодно сказал Николас, направляясь к двери. — Вернусь в одиннадцать.
— Сколько бы ты ни закрывал глаза на проблему, Ник, она не исчезнет. Мы должны что-то предпринять. У тебя по крайней мере есть работа, но моя жизнь рушится. К тому же из нашего брака, похоже, ничего не вышло. Мы почти не видим друг друга, а когда встречаемся, спорим и ссопимся. У меня нет никакой своей жизни, не говоря уже о карьере. Все свои силы я отдаю Ники, но пользы это не приносит. Как бы я его ни любила, нормальным он от этого не станет. Рано или поздно, но нам придется отдать его в м для умственно отсталых…
Вырвавшиеся из уст Сабрины крамольные слова заглушил хлопок двери. Николас ушел, а Сабрина так и осталась стоять на постели, упираясь коленями в матрас. Разговор с мужем дался ей непросто. Рубашка у нее промокла от пота, дыхание сделалось учащенным, а во рту появился противный медный привкус. Пошатываясь от слабости, она добралась до ванной, включила горячую воду и, усевшись прямо на кафельный пол, приняла душ. Хотя вода шла как кипяток, ее снова стало знобить, поэтому она торопилась вернуться в спальню и забраться под одеяло.
24 
