7 
— И где же? — озадаченно потер лоб Герман.
— Далеко отсюда. Захарыч меня там с собаками не найдет, даже если ему сильно приспичит!
— Да где же?! — разве что не прикрикнул на нее Герман.
— В Заречье!
— Что это такое?
— Деревня, в которой меня дожидается дедовский дом.
— И в какой стороне находится это твое Заречье?
— На Брянщине.
— А поточнее нельзя?
— Зачем это тебе? — с подозрением осведомилась Гелька.
— Ну, у меня через неделю отпуск, и, вполне вероятно, я смогу к тебе присоединиться. Поэтому мне нужен твой точный адрес, чтобы знать, куда ехать.
— Учти, на общественном транспорте туда не добраться! — не без ехидства предупредила Гелька, памятуя о том, что Герман садился за руль крайне неохотно и лишь в исключительных случаях. — До районного центра на перекладных доберешься, и все! А дальше либо ловить какое-нибудь бешеное такси, если оно там, конечно, водится, либо идти на базар.
— А на базар-то зачем? — опешил Герман.
— Искать местных из Заречья. Если кто-то из них торговать прикатил, можешь считать, что тебе повезло. Напросишься в попутчики. Ну, а если нет…
В итоге этим вечером Гелька так никуда и не поехала. Герман, перестав паниковать, соизволил приготовить для своей подруги ужин, а потом даже снизошел до того, что предложил себя в качестве «психологической разрядки». Гелька презрительно фыркнула, и «продолжения банкета» не последовало. Мысль о близости с Германом ничего, кроме отвращения, у нее не вызывала. Ее приятелю не стоило вести себя так, будто он оказывает ей величайшую услугу, ведь ни о какой страсти, а уж тем более любви в их тандеме уже и речи не шло. Впрочем, ее отказ, судя по всему, Германа нисколько не обескуражил, скорее уж обрадовал.
Поскольку второй кровати в квартире не было, им пришлось лечь вместе. Герман пожелал Гельке доброй ночи, отвернулся и через пять минут уже крепко дрых сном праведника. А Гелька костерила себя последними словами, что согласилась остаться. Ужин из наспех поджаренных полуфабрикатов ей категорически не понравился, а в голове вертелся один и тот же вопрос: что она здесь делает?
Эх, зачем она только рассказала Герману про Заречье? Ведь возьмет и припрется сдуру, с него станется. Наверняка весь отдых испортит, как пить дать!
Нет, с Германом пора завязывать. И как она только раньше не замечала, насколько он самовлюбленный и ничтожный тип? Маменькин сынок, жутко избалованный вниманием к себе. Даже удивительно, как они вообще могли сойтись? Видать, в тот момент, когда они знакомились, у нее временное помрачение в мозгу приключилось, иного объяснения этому феномену просто нет.
Гелька вспомнила, как Герман обнимал ее, целовал в щеку… и ее передернуло. Сколько раз уже себе повторяла: приняла решение, так действуй! Нечего потом колебаться да назад отыгрывать. Сказала себе — ехать в ночь, так с какой же стати осталась и делит постель с нелюбимым человеком?
Но тут же подленький внутренний голос напомнил Гельке о том, как она устала и вымоталась. Лучше ей сейчас как следует выспаться, путь предстоит неблизкий. И не все ли равно, где именно отдохнуть перед дальней дорогой? Да хоть бы и у Германа. Как ни крути, но он ей не совсем уж чужой человек. До сегодняшнего дня и вовсе в женихах ходил. Может статься, и дальше женихом останется…
Ну, уж нет! Не бывать этому! Чем с таким уродом всю жизнь мыкаться, лучше уж одной!..
Гелькины мысли скакали, как мячики в пинг-понге, и заснуть у нее никак не получалось. Да еще Герман как назло захрапел, выводя носом такие рулады, что впору было застрелиться. В итоге, когда стрелки часов приблизились к отметке «три», Гелька все-таки не выдержала, встала и принялась собираться. Одевшись и бросив последний взгляд на безмятежно спящего Германа, она подхватила чемоданы и вышла из квартиры, дав себе зарок больше никогда здесь не появляться.
Только вырулив по третьему транспортному кольцу на Ленинский проспект, Гелька наконец-то пришла в себя и чуточку взбодрилась. Она едет в деревню! А Захарыч и Герман со своими претензиями пусть катятся к черту, вот так-то!
Благополучно миновав Калужский пост, Гелька не удержалась от искушения и, поддав газу, птицей понеслась вперед. Радио ненавязчиво что-то мурлыкало, в приоткрытое окно влетал и приятно бодрил кожу июльский воздух, и в душе зрело ожидание чего-то необычного и непременно хорошего…
Захарыч с тоской и ненавистью бросил взгляд на настенные часы. Только-только одиннадцать натикало, а уже столько проблем навалилось, хоть волком вой. Проклятая текучка! Плюнуть бы на нее да растереть, а нельзя! Все эти грошовые перевозки — словно навозная куча, в самой глубине которой надежно замаскирована жемчужина. Причем далеко не одна и далеко не последняя. А тут как назло возникла путаница с бумагами, куда-то подевался график отправки водителей в рейс! Его личный помощник Влад уже дважды успел сообщить о том, что звонят разгневанные клиенты и интересуются, когда же прибудут заказанные ими машины. Когда селектор громкой связи заморгал красным огоньком в третий раз, Захарыч не выдержал:
7 
