Глава VI

Тревоги мои оказались напрасны. Я видела его на Лизиной свадьбе и теперь сразу вспомнила! Он пытался пригласить меня на танец, вполне вероятно, назвав при этом и свое имя, которое у меня, поглощенной профессиональными заботами, не зафиксировалось.

Зато, шествуя к его столику, я могла отметить, что интуиция меня не подвела. Комплимент, отпущенный Турову по телефону, оказался вполне уместен. Он выглядел более чем прилично для своих лет. Продолговатое лицо, почти без морщин и совсем не обрюзгшее, серые глаза, квадратный подбородок, подчеркивающий мужественность облика, и самое, пожалуй, удивительное для человека на пороге пятидесятилетия — густые волнистые, коротко стриженные каштановые волосы, в которых не просматривалось даже намека на проседь.

Заметив меня, Никита Сергеевич легко вскочил на ноги. Рослый, подвижный и достаточно стройный. Впрочем, это я отметила про себя еще на свадьбе, когда вежливо, но твердо отказалась с ним танцевать.

— Здравствуйте, Глафира Филипповна, очень рад вас видеть!

Он широко улыбнулся, дополнив мои наблюдения новой деталью: зубы тоже на месте, крепкие, ухоженные и явно свои.

— Честно сказать, сомневался, что вы меня узнаете, — продолжал он. — Хотел, как только в зале появитесь, дать вам какой-нибудь знак. Но вы, оказывается, действительно запомнили.

Я была вынуждена на мгновение опустить глаза, испытав неловкость, смешанную с профессиональной гордостью. Ведь только что я, как манны небесной, ждала хоть малейшего знака. С другой стороны, мне удалось выкрутиться, и как виртуозно! В нашем деле сразу расположить клиента — половина успеха. А этот уже растаял. Получается, что его в коловращении огромной свадьбы заметили, отметили и теперь позволили ощутить свою уникальность.

— Почему вы думали, что я вас забуду?

Работа в «Фиесте» давно научила меня даже в переговорах с чрезвычайно неприятными клиентами прикидываться, будто я счастлива от одного их вида. В профессиональном плане нет никакой разницы, изображаешь ты радушие или клиент действительно располагает к себе, запомнила ты его или делаешь вид. Однако мне до сих пор приятнее говорить правду. Когда это удается, по-моему, даже голос звучит по-другому. И сейчас в моем голосе преобладали чистые и звонкие тона. Действительно ведь запомнила, а если он думал иначе, то ошибся.

Лицо его просветлело.

— Просто удивительно. Там ведь столько народа собралось. — Устроив меня за столиком так, что мы оказались с ним визави, он протянул мне меню. — Давайте закажем обед, а пока подадут, начнем разговор о делах. Не против такой программы? — Он вновь широко улыбнулся.

— Только за, — ответила я. — Сократим томительное время ожидания. Так как вы мыслите свой праздник?

— Знаете, я как-то пока смутно мыслю, — терзая в руках накрахмаленную салфетку, начал он. — Хочется вообще чего-то торжественного и не совсем обычного.

Я понимающе кивнула.

— Естественно. Все-таки первый настоящий юбилей.

А про себя добавила: «Учитывая среднюю продолжительность жизни наших мужчин — пятьдесят восемь лет, — вполне может оказаться и последним».

— Первый настоящий… — его реплика прозвучала как эхо. — Раньше мне тоже казалось: пятьдесят — это такой важный рубеж! Полстолетия прожил. Наверняка должно ощутиться.

— Каким образом? — поинтересовалась я.

— По крайней мере, должен был почувствовать себя наконец взрослым солидным человеком.

Повезло! Просто какой-то день откровений получился. Видимо, сегодня в силу неведомых мне причин все готовы раскрыть передо мной душу. Впрочем, узнать про Никиту Сергеевича мне было даже интересно. Сама не знаю почему. И я спросила:

— Ну и как? Чувствуете?

— Не-а, — совершенно по-детски откликнулся он.

Это вышло у него так искренне, что я рассмеялась.

— Тогда немедленно признавайтесь, сколько вам лет на самом деле?

Он заговорщицки на меня покосился:

— Пожалуй, вы человек надежный. Отважусь доверить страшную тайну.

Словно поколебавшись мгновение, правильно ли он поступает, он резко перегнулся ко мне через стол и прошептал:

— На самом деле мне всего лет пять, ну максимум восемь.

  26