105 
Я невольно внимательно вслушивалась в их разговор. Кикит что-то шептала Джой на ухо, порой даже прикрывая рот ладошкой. Но ее глаза часто задерживались на мне, а голос звучал достаточно громко, чтобы уловить суть их беседы.
«А чем расставание отличается от развода?» — спрашивала она Джой, или: «Кто тебе говорил, когда тебе можно видеться с Броди, а когда нет?» Многие ее вопросы меня просто напугали: «Если родители перестают любить друг друга, они что, перестают любить и своих детей тоже?», или: «Если мама с папой расстались, то нам с Джонни тоже придется прекратить отношения?», или: «А что будет, если кто-нибудь из них снова решит жениться?»
Джонни, сидевший по другую сторону от Джой, тоже внимательно слушал. Он так и проходил весь день рядом с сестрой. Я пыталась хоть чем-то привлечь его к себе, чтобы получить, наконец, возможность поговорить наедине, расспрашивала его о безобидных вещах, интересовалась, не кажется ли ему, что футбольный сезон постепенно сходит на нет. Но Джонни отвечал как-то рассеянно, кратко и безразлично. И неизбежно снова устремлялся к Джой.
Каждый раз, когда это случалось, внутри меня все сжималось. И каждый раз я ловила на себе взгляд Броди, который говорил: «Он еще не привык к тому, что происходит, дай ему время».
У меня не оставалось выбора. Я знала, ничто не заставит детей мгновенно свыкнуться с мыслью, что их родители разошлись. Но я не желала также, чтобы грустные мысли испортили сегодняшний день. Дэнис очень редко ходил с нами в цирк, впятером мы бывали там гораздо чаще. И я представила, что сегодня как раз один из таких дней, когда Дэнис просто не смог присоединиться к нам.
И все пошло как по маслу. К концу представления даже Джонни забыл о своем плохом настроении. Оно вернулось к нему, когда мы случайно зашли пообедать в Стейк-хауз, куда Дэнис повел детей сразу после нашего расставания. Кикит первая сообщила об этом, но уже после того, как мы уселись за столик, и Джонни захотел уйти. Мы постарались сгладить ситуацию, но напряжение усиливалось.
Я вздохнула с некоторым облегчением, когда мы вернулись на маяк. Поскольку Джой видела мой дом впервые, Кикит и Джонни решили все ей показать. Когда они пошли на второй этаж, Броди обратился ко мне:
— Чувствуешь себя в подвешенном состоянии?
Я усмехнулась.
— Я действительно повисла, раскачиваясь взад и вперед, то в одну сторону, то в другую. Мне нужно почувствовать почву под ногами, Броди. Все в моей жизни, — Дэнис, дети, мама, «Викер Вайз», — все висит в воздухе.
Он приблизился ко мне:
ѕ А я?..
— Ты тоже.
Он нежно поцеловал меня. Его поцелуи все еще немного шокировали меня, но при этом доставляли огромное удовольствие. Прежде чем я окончательно растаяла, Броди крепко обнял меня и прижал к себе — просто прижал, тихо раскачивая, как будто в танце.
— Что это за песня? — спросила я, наслаждаясь мускусным запахом его кожи.
— Нет никакой песни.
— Должна быть. Ты двигаешься в каком-то определенном ритме.
— Нет. У меня нет слуха. Не улавливаю ни мелодии, ни ритма.
Я отодвинулась и уставилась на него.
— Что, правда?
— Ты же знаешь.
— Нет. Клянусь тебе. Если бы я знала, я бы никогда тебя не поцеловала. Я не связываюсь с мужчинами, которые не умеют петь. — И тут же возразила сама себе: — Хотя я уже связалась с мужчиной, который прекрасно пел. И что из этого вышло? После него мне уже ничего не страшно. Можно рискнуть.
Он снова стал раскачиваться из стороны в сторону, положив руки мне на талию и тесно прижав мои бедра к своим. Он смотрел на меня любящим взглядом, в котором читались одновременно и удовольствие и вызов. Но я и не собиралась сопротивляться. Я коснулась его шеи, незаметно провела большим пальцем по его коже и волосам и продолжала смотреть ему прямо в глаза.
Я начала тихо мурлыкать себе под нос какую-то мелодию в такт его движениям. Даже если Броди и не слышал ее, он мог легко уловить ритм. После такой короткой репетиции без слов я мягко запела.
Броди принял мою игру. Он узнал мелодию «Предвкушения» и рассмеялся. Продолжая мурлыкать, я еще теснее прижалась к нему.
— Ты дразнишь меня? — прошептал он.
— Кажется, да.
— Чувствуешь себя в безопасности?
— Ага. Ничего не может произойти, пока дети в доме. И я хочу воспользоваться этой безопасностью, чтобы спросить: «Если у тебя ничего не было с Элен Мак-Кензи, с кем же ты занимался сексом?»
105 
