79 
— А что, соседка с ребенком действительно имела место быть?
— Ага, в самом деле. Только звонила, понятное дело, совсем не она, а какая-то приятельница Семь-сорок. В театральной школе учится. Но назвалась именем соседки. Семь-сорок его по электронной базе данных вычислил по точному адресу. Даже телефон соседки верно назвали. Звонила эта подруга, понятно, не с него, а с телефона-автомата около дома. Но они с Семь-сорок даже это обыграли. Мол, в квартиру возвращаться страшно, звоню с первого попавшегося общественного телефона, и так далее по тексту. Перестраховались на тот случай, если в милиции определитель номера стоит. А теперь смотри: Изя к тому моменту действительно уже слегка съезжает с катушек и орет так, что его из-за двери слышно. Только-только последних нежданных визитеров сплавил, поэтому полон эмоций, которые, понятное дело, через край так и хлещут. Семь-сорок специально ходил, проверял.
— Подожди, а он что, не боялся, что Изя его вычислит?
— Не-а. Он со своей подругой, той, что в милицию звонила, этажом выше тусовался, влюбленную парочку на подоконнике изображал. Благо, что у обоих возраст позволяет в подобные игры играть. Семь-сорок только-только двадцать два исполнилось. Подруге и того меньше.
— Вау, он даже младше меня, выходит?
— Ой, слушай, на самом деле это все несущественно. Старше, младше — какая разница! В общем, наряд по приезде сразу же ломится к Изе, поскольку его вопли слышны на весь подъезд. Звонят в дверь, Изя им открывает, и как только видит, кто к нему пожаловал, начинает крыть ребят матом и по матушке, и по батюшке. Мол, совсем его со свету сжить хотят, ироды проклятые. Им, понятное дело, такой расклад весьма не понравился. Они с ним совсем чуть-чуть поговорили, и вызвали скорую психиатрическую помощь. Изю повязали и увезли. Выводили его из квартиры, как Семь-сорок говорит, уже тихого, с замотанными руками. Когда вернется обратно, то есть, когда его из психушки отпустят — неизвестно.
— Вот это да! Слушай, у меня даже мурашки по коже! Но Семь-сорок, вот ведь иезуит какой! Интересно, он знал, что психиатричку на дом может только милиция вызвать, или это у него случайно получилось?
— Мне почему-то кажется, что у этого человека ничего случайно быть не может просто по определению. Несмотря на то количество слов в минуту, которое он произносит со скоростью станкового пулемета, голова у него на плечах имеется, и весьма толковая. Мы после его рассказа минут десять в себя приходили.
— Слушай, но я просто в шоке. Бедный Изя! Так жалко его, так жалко!
— Пожалел волк кобылу — оставил хвост и гриву. Ну что, как тебе мои новости? Впечатляют?
— Обалдеть! Да, этой осенью помехам несладко пришлось. Причем всем сразу. Я, кстати, вот что думаю: а не боишься, что как только они со своими текущими проблемами разделаются, снова вылезут на частоты Спасения, только будут куда как злее, чем прежде?
— Думал уже, — с тягостным вздохом отозвался Иван.
— И какое твое мнение?
— И вылезут, и злее будут. Им же поголовно лоботомию не сделаешь, чтобы они себе другое развлечение по жизни нашли. Значит, будут снова докапываться до Спасения. Тем более что спасенцы для них сейчас — враг номер один.
— Получается, что все, что вы делали — это бессмысленно? Только раззадорили их, да разозлили.
— Почему же сразу бессмысленно? Во-первых, сейчас в канале хотя бы слышно, кто чего кричит. А то даже ретрансляция не всегда помогла. Плюс и для вас, операторов, и для нас, корреспондентов. Потом, для них это все-таки серьезный урок. Раз по мозгам получили, два получат, три получат, может быть, до них чего-то и дойдет. В любом случае, в девятнадцатом канале им не место. И они должны это понимать. Будем учить их тому, что в школе забыли преподать. Надо, чтобы у них появилось абсолютно четкое понятие того, что раз ты вышел в эфир и нахамил, — изволь отвечать. Поэтому расплата должна настигать их непременно, независимо от того, по каким причинам они это сделали. Если человек от дури великой сообщает о заложенном взрывном устройстве, он автоматически попадает в ряды уголовных преступников. А оскорблять операторов Службы спасения при исполнении служебных обязанностей, выходит, что, можно? Я так считаю, чтобы выяснять отношения, существуют и иные методы, нежели брань, да еще и на весь канал.
— Не знаю. Для меня все это как-то сложно. Когда я на работе, и целый день только и слышу, что их мерзкие голоса, то кажется, своими руками бы удавила, гадов. А вот сейчас, даже и описать не могу, что я чувствую. Знаю, что ваши методы борьбы с ними неправильные, но с другой стороны, ничего другого предложить тоже не могу. Почему нельзя все это сделать как-то более цивилизованно? Почему обязательно битье морд, вызов милиции с психиатрами на пару, и все остальное? Я не про тебя или про Семь-сорок говорю, я в целом.
79 
