10 
Рокко Сальваторе по прозвищу Кабан кивнул, поднялся из-за столика и с наслаждением потянулся. Беда с этими маленькими барами – высокому человеку и развернуться негде.
На самом деле Рокко Сальваторе родился и вырос в Луисвилле, штат Кентукки, с отличием окончил полицейскую академию, дослужился до инспектора криминальной полиции, женился и развелся... Рокко Сальваторе было тридцать два, и сейчас Рокко назывался просто: штемп[1]. Оперативный сотрудник, работающий под прикрытием. Уже полгода инспектор Сальваторе исполнял роль криминального боевика средней руки в надежде проникнуть в одну из преступных группировок, связанных... Впрочем, как раз это по большому счету отношения к нашей истории не имеет.
Эбби Лаури очнулась только в автобусе. Ее прямо-таки сверлила взглядом сердитая тетенька с громадной хозяйственной сумкой. Эбби, не привыкшая к подобным взглядам, занервничала, случайно посмотрела в стекло – и едва не расхохоталась. Ничего удивительного. Чистое пугало! Ярко подведенные глазищи, сползший набок блондинистый парик. Видели бы ее коллеги-астрофизики.
Внутренний голос ехидно сообщил: ты лучше молись, чтобы они тебя в ближайшее время не увидели в куда более натуральном, так сказать, виде.
От этой мысли немедленно стало тошно, и Эбби хмуро отвернулась от тетки с сумкой. Вот ведь – в прошлой ее жизни на нее почти никто и никогда не обращал внимания. Даже в шикарном лиловом платьице. Ее ценили в лаборатории, уважали в институте, с ней дружили девчонки, но вот весь остальной мир...
В той жизни разбойник Рокко не заметил бы ее, даже если бы она наступила ему на ногу. Ну, может, в сторону отодвинул бы, как мебель. А уж целовать не стал бы даже под угрозой расстрела.
При мысли о поцелуе стало жарко в животе, а ноги слегка завибрировали. Это Эбби удивило. Впрочем, удивление ничто по сравнению с самим поцелуем разбойника. ТАК ее тоже никто и никогда не целовал.
Хорошо, что Рокко – бандит, рецидивист и вообще чистой воды маргинал! Будь он приличным человеком, бедной девушке было бы ох как трудно сопротивляться его демоническому обаянию.
Вообще, бандиты крепко изменились за годы, прошедшие с момента написания большинства детективов, прочитанных Эбби. Судя по всему. Раньше их было легко опознать по переломанным носам, низким подбородкам, тяжелым челюстям, маленьким глазкам и отталкивающей внешности в целом. Нынешние все больше смахивают на героев костюмных мелодрам, пиратов карибских морей и кинозвезд.
С такими философскими мыслями Эбби Лаури заехала домой, с наслаждением смыла с себя боевой раскрас, переоделась в свои привычные шмотки и отправилась на рабочее место, в лабораторию.
Стоило ей оказаться в прохладных и пустынных коридорах лаборатории, все прошедшие события немедленно стали казаться дурным сном. Здесь, именно здесь был ее настоящий дом, здесь и только здесь Эбби Лаури была уверена в себе и в том, что ничего плохого с ней никогда не случится.
Кварки, кванты, мю-мезоны... Для нее они были знакомыми и родными. Для большей части остального человечества – скучной галиматьей. Человечеству наплевать на судьбы Вселенной. В принципе, это нормально. В астрофизической лаборатории в ходу такие величины, которых человеческий разум постичь в общем-то не в состоянии.
Эбби не стала бы утверждать, что сама это понимает полностью. Просто... ей все это очень нравилось. Она, например, совершенно искренне восторгалась строением атома – а где в этом случае взять единомышленников? Это вам не толкиенисты, бегающие по рощам университетских кампусов всего мира, не бит-ломаны и не гринписовцы.
Она проверила электронную почту, втайне надеясь, что Моника ей что-нибудь написала. Напрасно. Вполне естественно – на второй-то день медового месяца, – но все равно жаль. Хорошо бы приобщить к Интернету Джессику, но тут номер дохлый. Компьютер Джессика называла исключительно порождением ада, грозила человечеству гибелью от руки виртуального разума и книги читала принципиально традиционные, в переплетах.
Мысли Эбби плавно перетекли к Майки Саллингу. Время к обеду, а этого гада все еще нет. Хорошо бы его скрутила какая-нибудь унизительная и мучительная хворь! Типа поноса. Или аллергия на домашнюю пыль. Пусть чихает, пока у него голова не оторвется!
В этот момент пискнул магнитный замок, и в лабораторию вошел Майки собственной персоной. Отвратительно бодрый и свежий на вид. Эбби пригнулась за компьютером и придирчиво изучала Майки Саллинга.
10 
