24 
– Джейн Эйр? – переспросила она. – Героиня романа Шарлотты Бронте?
– Точно, – кивнула я, вытаскивая салфетницу времен Наполеона, подаренную мне на Рождество премьер-министром Франции, и отпихивая Толстого Луи, который не хотел от меня отходить, думая, что я вновь упаковываю вещи. – Джейн никогда не бегала за мистером Рочестером, она наоборот заставила его бегать за собой. И мы с Тиной поклялись, что изо всех сил постараемся быть такими же, как Джейн.
В отличие от бабушки, маму эти слова не очень-то обрадовали.
– Но Джейн Эйр так жестоко обошлась с бедным мистером Рочестером! – воскликнула она.
Я не сказала ей, что именно эта мысль первой пришла мне в голову, когда я читала книгу.
– Мам, – твердо сказала я, – а что ты скажешь насчет Берты, запертой на чердаке?
– Не забывай, что она была сумасшедшей, – ответила мама. – А ведь в то время у них не было психотропных препаратов. Понимаешь, Берта страдала душевным расстройством, и запереть ее на чердаке было куда более гуманно, чем отправлять в психушку. Учти, в то время людей там приковывали к стене. Ума не приложу, откуда ты набралась подобных идей, Миа. Кто, кстати, порекомендовал тебе эту книгу?
– Ну… – промямлила я. Мама уж точно не будет в восторге от моего ответа. – Бабушка.
Улыбка на ее лице померкла, а затем и вовсе исчезла.
– Я и сама могла бы догадаться, – сказала она. – Ладно, Миа, я одобряю, что ты и твоя подруга решили не вешаться на шею парням. Однако Майкл оставил тебе милое сообщение на автоответчике и просил перезвонить. И если ты исполнишь его просьбу, вряд ли это будет истолковано как назойливость. Это будет простой вежливостью.
Я задумалось. Действительно, мама права. Вряд ли у Московитцев на чердаке заперта сумасшедшая жена Майкла. Да на Пятой авеню, где живет Майкл, домов с чердаками вообще нет, насколько я знаю.
– Ладно, – я отложила вещи, которые вынимала из чемодана. – И правда, надо бы перезвонить.
Сердце у меня так и заколотилось. Через минуту, если, конечно, я выпровожу маму из комнаты за минуту, я услышу его голос! И мне не будут мешать все эти шорохи и потрескивания, которые доносились из моей трубки, когда я говорила с ним из-за океана. Ведь теперь никакой океан нас не разделяет! Только парк на площади Вашингтона. И уже не надо волноваться, что меня заменит Кейт Босуорт, потому что на Манхеттене девиц вроде Кейт Босуорт нет и в помине… А если и есть, то их сногсшибательные формы прикрыты зимней одеждой.
– Перезвонить – это не значит навязаться, – сказала я. – Точно. Все правильно.
Мама, сидевшая в изножье кровати, энергично кивнула.
– Совершенно верно, Миа, – сказала она. – Ты знаешь, я не люблю спорить с твоей бабушкой, – а вот это было самое грандиозное вранье на свете, не считая утверждения Рене, что я божественно танцую. Но я списала это на мамино неважное самочувствие, – но я думаю, что тебе не стоит играть в психологические игры с парнями. Особенно с парнем, который тебе нравится. Особенно с парнем вроде Майкла.
– Мам, если я хочу провести с ним остаток своей жизни, мне волей-неволей придется играть с ним в различные игры, – терпеливо объяснила я. – Конечно, правду я ему сказать не могу. Если он постигнет всю глубину моей страсти, то сбежит от меня, как матерый олень от охотника.
– Как кто? – опешила мама.
– Как матерый олень, – объяснила я. – Смотри, Тина рассказала о своих чувствах своему парню Дэйву Фаруху Эль-Абару, а он тут же умчался от нее, как Дэвид Карузо.
Мама недоверчиво прищурилась.
– Как кто?
– Дэвид Карузо, – повторила я.
Мне было жаль мамулю. Видимо, мистера Джанини она смогла заарканить только благодаря белизне своих зубов. Прямо не верится, что она может не знать таких элементарных вещей.
– Дэйв тогда очень надолго исчез и объявился только тогда, когда Тина раздобыла билеты на рестлинг.[4] Тина говорит, что с тех пор у них все как-то странно. – Распаковав все вещи, я шуганула Толстого Луи из чемодана и поставила чемодан на пол. Потом присела рядом с мамой на кровати. – Мам, – сказала я, – я не хочу, чтобы такое случилось у нас с Майклом. Я люблю Майкла больше всех на свете, ну, после тебя и Толстого Луи, конечно.
О ней я сказала больше из вежливости. Думаю, что Майкла я люблю больше, чем маму. Я знаю, это звучит ужасно, но что я могу поделать?
Но никогда и никого я не буду любить больше, чем Толстого Луи.
– Так что видишь, я не хочу испортить то, что есть у нас с Майклом. Он – мой Ромео в черных джинсах. – Правда, я никогда не видела Майкла в черных джинсах, но я уверена, что они у него есть. Просто у нас в школе положено ходить в форме, поэтому я обычно вижу Майкла в серых фланелевых штанах. – Но дело в том, что Майкл может найти кого-нибудь получше меня, так что мне нужно быть особенно осторожной.
24 
