69 
Если я все-таки протащу бабушку в этот клуб или как там это общество называется, пусть она больше не смеет доставать меня насчет моей прически.
Панчо? Он на полном серьезе рассказал мне байку про лошадь по имени Панчо?
24 сентября, пятница, 21.00, Дамская комната в «Уолдорф Астория»
Ей ужасно не понравился мой лак для ногтей.
Она ведет себя так, будто одно то, что у меня такие ногти, напрочь лишает ее шансов стать членом этого общества. Из-за моих ногтей она расстраивается куда больше, чем из-за того, что наша семья вот уже несколько столетий по сути живет во лжи. Это было первое, о чем я заговорила, когда вошла в ее номер.
– Бабушка, – сказала я, – не может быть, чтобы ты тоже считала, что игнорировать последнюю волю покойной принцессы Амелии Вирджинии – правильно. Неужели ты согласна с папой?
Она закатила глаза и сказала:
– Только не начинай этот разговор снова! Твой отец ПООБЕЩАЛ, что к этому времени ты уже забудешь об этой истории.
Да, я заметила, что сегодня он не ответил ни на один из моих звонков и ни разу не перезвонил, Он объявил мне бойкот, прямо как Лилли.
Точнее, как Лилли до сегодняшнего дня, когда она взорвалась в кафетерии.
– Честное слово, Амелия, – продолжала бабушка. – Не думаешь же ты, что мы полностью перекроим свои жизни из-за прихоти какой-то принцессы, которая четыреста лет назад умерла?
– Бабушка, Амелия разработала «Билль о правах» не по прихоти. И наши жизни не изменятся, – возразила я. – Мы будем и дальше жить так же, как жили, разница только в том, что мы не будем управлять Дженовией. Мы позволим народу Дженовии выбирать тех, кто будет им управлять. И этим человеком вполне может быть папа…
– Но что, если не он? – требовательно спросила бабушка. – Где мы тогда будем жить?
– Бабушка, – сказала я, – мы будем и дальше жить во дворце, как всегда…
– Нет, не будем, – перебила ока. – Дворец станет резиденцией премьер-министра, кто бы им в конце концов не стал. Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы в моем прекрасном дворце жил какой-то ПОЛИТИК? Да он наверняка застелет весь дворец коврами. БЕЖЕВЫМИ.
Честное слово, мне хотелось ей шею свернуть!
– Бабушка! Премьер-министр будет жить… ну, не знаю, где, но где-нибудь еще. А мы по-прежнему будем королевской семьей, будем жить во дворце и продолжать выполнять все обязанности, которые мы обычно выполняем. КРОМЕ УПРАВЛЕНИЯ.
На это она только сказала:
– Твой отец об ЭТОМ и слышать не захочет. Так что тоже можешь об этом забыть. Господи, Амелия, КРАСНЫЕ ногти? Ты что, хочешь, чтобы меня хватил удар?
Ну да, я понимаю, что этот вечер кажется ей ужасно важным. Вы бы видели, как она расправила перышки, когда во время коктейля ко мне подошла герцогиня и заохала:
– О, принцесса Амелия! Бог мой, как вы выросли с тех пор, как я вас видела в прошлый раз!
– Да, – ядовито сказала бабушка, поглядывая на необъятный живот Беллы Треванни. Или я должна сказать, необъятный живот принцессы Рене. – Так же, как и ваша внучка.
– Ждем родов со дня на день, – проворковала герцогиня,
– Вы слышали? – спросила Белла. – Это девочка!
Мы обе ее поздравили. Она и правда выглядит счастливой, даже светится изнутри, как, говорят, светятся беременные женщины.
И поделом моему кузену Рене, что у него будет девочка, он всегда был таким бабником. Когда его ребенок вырастет и начнет ходить на свидания, Рене поймет, что чувствовали отцы девушек, с которыми он встречался.
Но герцогиня – не единственная, на кого бабушка надеялась произвести впечатление.
Здесь собрались самые что ни на есть сливки нью-йоркского общества – женщины. Мужчины на собрания Domina Rei не допускаются. Кроме ежегодного бала, но сегодняшнее мероприятие – не бал. Я только что видела Глорию Вандербилт – она подкрашивала губы, стоя за пальмой в горшке. И я почти уверена, что в соседней со мной кабинке подтягивает колготки Мадлен Олбрайт.
Знаете, я поняла. Я правда поняла, почему бабушке так хочется стать одной из этих женщин. Они все невероятно влиятельные – и при этом обаятельные. Когда мы только вошли, мама Ланы, миссис Уайнбергер, была со мной очень мила, на вид она совсем не похожа на женщину, которая способна продать любимого пони дочери, не дав той даже попрощаться с ним. Она пожала мне руку и сказала, что я являю собой прекрасный образец для подражания для всех молодых девушек. И еще сказала, что ей бы хотелось, чтобы у ее собственной дочери была такая же хорошая голова на плечах, как у меня.
69 
