очень нудно 
248 
Суд над ним начался в Остине в феврале 1898 года и продолжался три дня. На суде бывший кассир молчал, не сделал ни одной попытки опровергнуть или хотя бы взять под сомнения показания свидетелей, ничем не помог своим энергичным адвокатам и отказался от последнего слова. На третий день суда, до вынесения приговора, У. С. Портера отправили в местную тюрьму. Присяжные вынесли вердикт "виновен", после чего судьям оставалось только определить меру наказания.
Друзья и близкие знакомые не верили в виновность У. С. Портера и единодушно заявляли, что он мог допустить небрежность и неопытность, но только не криминальные махинации. Неправильные записи велись в банковских книгах и раньше, но именно У. С. Портер оказался "козлом отпущения". В глазах суда его погубило малодушное бегство перед процессом, и явись он в суд раньше, его бы оправдали. А теперь приговорили к 5 годам каторжной тюрьмы.
В конце апреля 1898 года У. С. Портера привезли в тюрьму штата Огайо, где он занял должность аптекаря в арестантском госпитале. Жил тут же, в больнице, не испытал заключения в двухместной камере без окон, не вылавливал мух и червей из похлебки, не терся локтями с соседями по столовой. Не знал он и каторжного труда: примерный заключенный и квалифицированный работник, У. С. Портер ни разу не изведал карцера и других наказаний. Однако моральное состояние этого "счастливчика", особенно в первые месяцы заключения, было необычайно тяжелым. В письмах к друзьям прорывается его отчаяние и даже бродит мысль о самоубийстве…
Но У. С. Портер продолжал жить: сначала, чтобы дождаться рассмотрения апелляции, а к тому времени, когда надежда на нее рухнула, он уже приобрел рожденную инстинктом самосохранения привычку жить по инерции, когда даже мучительная повседневность держит человека на поверхности бытия. Для него самого эта повседневность оборачивалась не самыми страшными своими сторонами, но в госпитале метались, стонали и хрипели истерзанные узники, кругом все время несчастья, смерть, всевозможные страдания… В письмах он писал:
Я и представить себе не мог, что можно так дешево ценить человеческую жизнь. На людей здесь смотрят, как на животных, бездушных и бесчувственных.
Бывают недели, когда у нас каждую ночь умирает по человеку… Самоубийство здесь — самое обычное дело. Редко проходит несколько ночей, чтобы доктор и я не мчались рысью к какому-нибудь бедняге, постаравшемуся избавиться от своих бед. Они перерезают себе горло, и вешаются, и открывают в камерах газ, заткнув все щели, и пробуют прочие способы… Если человек заболевает и не может работать, его уводят в подвал и пускают на него такую мощную струю воды из шланга, что он теряет сознание. Тогда врач приводит его в чувство, а затем его подвешивают за руки на час-другой. В большинстве случаев он после этого снова начинает работать…
Друзья рассказывали, как сильно действовала на У. С. Портера эта тюремная повседневность.
Хотя его работа в больнице была относительно легка, никакой тяжелый труд не разъедал бы сердце человека с характером Портера так, как это постоянное соприкосновение с человеческим страданием… Никогда, даже в самые радужные часы своего успеха в Нью-Йорке, Портер не мог стряхнуть с себя этой когтящей памяти — тени тюремных стен.
Но арестант под № 30664 был по-прежнему У. С. Портером — человеком предельно сдержанным и замкнутым, полным неторопливого достоинства и особого ироничного юмора, но только с теми, кто был ему ближе других. Однако "реалии" тюремной жизни были для него так мучительны, что порой приводили даже в ярость, совсем ему несвойственную. В последний год заключения[73] [У.С. Портеру, как примерному арестанту, срок заключения сократили до трех с половиной лет], благодаря хлопотам доктора Томаса, У. С. Портера назначили клерком в контору тюремного эконома. Контора располагалась вне территории тюрьмы, и узник мог после работы пройтись по ближайшим городским улицам — совсем как любой добропорядочный житель. По воскресеньям он и еще несколько "привилегированных" заключенных собирались на заседания "Клуба затворников", которые проходили в форме изысканных и церемонных обедов. На этих тайных собраниях У. С. Портер блистал своим невозмутимым остроумием. Но он мог и бушевать, особенно когда узнал о практике поставки продовольствия в тюрьму. Большинство средств, которые отпускались на содержание заключенных, оседало в руках поставщиков, а арестанты получали гнилую пищу, которая калечила даже самых здоровых из них. У. С. Портер был в бешенстве и даже хотел подать официальный рапорт, чтобы его сняли с должности эконома.
248 
