10 
Мел душераздирающе вздохнула, и Нелл захотелось стукнуть подругу.
— Не трави душу.
— Сэма жалко.
— Он хоть с причала ушел?
— Нет. Стоит.
— Дурак. Его смоет в воду.
— Нелли Куинс! Не надо притворяться жестокой и бездушной белой женщиной. Ты все понимаешь.
— Да. Понимаю. В том числе и то, что виновата не меньше Сэма. Не надо было разрешать мальчику плыть.
— При чем тут ты или Сэм? Шквал не выбирает. Лодкой Джои управлял вполне прилично.
— Отстань, Мел. Позови его.
— Сама позови.
— Ты его друг.
— Ты тоже.
— Пошли вместе.
Они набросили дождевики и выбрались наружу, под холодные и упругие струи дождя. Добежали до причала и остановились в самом начале, не рискуя ступать на узкую деревянную платформу, то и дело заливаемую водой.
Сэм Джоунз стоял на самом краю причала и смотрел в ревущий океан. На дождь и волны он не обращал никакого внимания. Здесь, в лагуне, шторм был не так жесток, но все трое прекрасно понимали, что возле Рифа сейчас кромешный ад.
— Сэм!
Нелл не выдержала, пробежала по причалу и схватила Сэма за руку.
— Пошли. Ты ему сейчас не поможешь. Ничем. Пошли в бунгало.
Как ни странно, Сэм послушался и пошел с ними. Только все время оборачивался и смотрел на океан.
В бунгало он сел у двери и опустил голову совсем низко, чтобы женщины не видели его лица. Вода стекала с коротких темных волос, разливаясь лужей под ногами. Мелани почти швырнула в него полотенцем.
— Вытирайся. И прекрати терзать себя. Воспалением легких ты никому не поможешь.
— Я не должен был его пускать. Нелл говорила, что будет дождь.
— Ну и что? Дождь может быть в любой день. Шквала никто предвидеть не мог. Уймись, Сэм.
— Мел, как я могу уняться? Мальчик погиб из-за меня. Я отвечал за него.
— За него отвечала я. Ты его учил.
Сэм замолчал. В бунгало повисла тяжелая, влажная, гнетущая тишина. Нелл невидящими глазами смотрела в таблицы и кусала губы. Мел, неестественно вывернув шею, смотрела в окно.
Дождь лил до самого вечера, а потом тучи неожиданно разошлись и солнце засияло с такой непристойной жизнерадостностью, что Нелл впервые в жизни захотелось, чтобы погода не становилась лучше.
Они торопливо занялись обычными хлопотами, собирали намокшие и разбросанные ветром мелкие вещи, сушили дождевики, выливали накопившуюся на парусиновых навесах воду. Мокрые и счастливые собаки вертелись под ногами и откровенно не понимали, почему люди вяло огрызаются на них и не хотят погладить.
Первым зашелся в лае Бинго. К нему присоединились Редж и Фостер. Все трое были достойными представителями древнейшей собачьей породы на континенте — нечто рыжее, шакалообразное, вечно голодное и философски жизнерадостное. Нюх у всех троих был отличный, а прибились они к экспедиции в первый же день — просто ушли за Нелл и Джои из селения маори в надежде на угощение. Надежды оправдались на все сто, и теперь собаки отрабатывали свой хлеб в качестве сторожей.
Так вот, они стояли и звонко лаяли, настороженно опустив хвосты и не решаясь броситься вперед. Нелл подошла первой, за ней Сэм и Мелани.
На опушке стояло существо. Совершенно голый, очень худой абориген с большим узлом на голове. Нога аборигена была художественно обмотана какой-то клетчатой тканью, по всей видимости чьей-то рубашкой. Через мгновение абориген издал сиплое клекотание и заревел, размазывая слезы кулаком. Нелл охнула, Мелани энергично и весело выругалась, а Сэм молча ринулся навстречу пришельцу.
Джои повис на руке Сэма, от слез и волнения путая английские и маорийские слова, а Сэм растерянно приговаривал:
— Все хорошо, малыш, все уже хорошо. Как же тебе удалось, горе ты наше. Видать, любят тебя боги.
Через полчаса вытертый насухо и переодетый, вернее, одетый в чистые шорты и футболку, Джои сидел на почетном месте у наскоро разведенного костра, пил горячий черный чай (Мел на радостях всыпала туда ложек восемь сахара), иногда всхлипывал и умирал от счастья. Большая Нелл, Сэм и Мел сидели смирно и смотрели Джои в рот, ожидая, когда он начнет рассказывать. Наконец чай был выпит и повествование началось.
Непосредственно о факте крушения Джои поведал с истинно маорийской красочностью. Тут были многочисленные “бум-бум” и “шарах — шарах”, белые зубы чудовища (рифы) и злые руки морских духов (волны), глупый корабль, у которого “мала-мала умирай сердце, а потом немножко оживай и умирай совсем”, художественное и пространное описание того, как Джои прощался с белым светом, и, наконец, упоминание об адских муках, испытанных им при неожиданном спасении.
10 
