очень нудно 
44 
Отсюда посетители направляются в центральный зал, в середине которого на высоком постаменте из черного гранита стоит хрустальный саркофаг: в нем, одетый в серый штатский френч, и покоится Мао Цзэдун.
В древнем Пекине есть много улиц, история которых восходит к временам правления императоров разных династий. Например, история улицы Люличан начинается в Танскую эпоху (618—907). Позже, во времена правления династии Юань, здесь стали появляться печи для обжига глазурованной черепицы, откуда и произошло название улицы. При династии Мин, когда Пекин превращался в императорскую столицу и шло бурное строительство дворцов и храмов, производство глазурованной черепицы расширилось. В люличанских мастерских стали изготовлять глазурованные навершия для крыш, керамические фигурки, наличники для обрамления окон и т.д. Здесь же можно было купить книги и «четыре драгоценности» для занятия каллиграфией — кисточку, тушь, тушечницу и бумагу.
Расцвет улицы Люличан пришелся на XVIII век, когда она стала местом встреч ученых, поэтов, а также людей, приезжавших для сдачи императорских экзаменов, чтобы получить государственную должность. Эти экзамены проводились только в Пекине, и к ним допускались лишь кандидаты, выдержавшие третью ученую степень. Экзамены проводились в специальном зале «чао-као», который представлял собой целый квартал, обнесенный каменной стеной. В зале располагалось около 20 каменных рядов, в которых помещались отдельные комнатки, не сообщающиеся друг с другом. В разных местах над этими комнатами возвышались открытые беседки, с которых надзиратели наблюдали, чтобы кандидаты писали свои работы самостоятельно и не могли общаться между собой. Принимались и другие меры предосторожности, чтобы экзамен был выполнен добросовестно, так как только получение высшей ученой степени открывало все двери для карьеры.
В этот период на улице Люличан было открыто около 30 книжных лавок, работали типографии. Особенно оживленно на улице становилось под Новый год — в Праздник фонарей, когда здесь во множестве продавались бумажные фонарики всевозможных форм и цветов, игрушки, лубочные картинки и т.д.
Сейчас старинная Люличан реконструируется: она расширяется, сносятся старые лавки и магазины и строятся новые здания. Каждый магазин старой Люличан имел свою специализацию, и сегодня над входами в современные магазины, на черных лакированных досках, с любовью выписаны иероглифы, воспроизводящие прежние поэтические названия: «Студия чарующей древности», «Кабинет изящной каллиграфии», «Храм счастливого облака».
В одном из районов Пекина бросаются в глаза наполовину красные столбы, а на них — окрашенные под золото двухъярусные крыши и многоцветные росписи. Это дворец «Юн хэ гун», построенный в 1694 году и служивший резиденцией императора Юн Чжэна до того, как он вступил на престол.
В 1744 году на этом месте по повелению императора Цянь Луна начали возводить ламаистский монастырь. Монастырь представляет собой комплекс великолепных храмов и павильонов, в которых собраны шедевры буддийского искусства. Едва пройдешь под цветистой аркой этого храма, как сразу же почувствуешь терпкий запах курящихся ароматических палочек. Он присутствует в каждом зале, где восседают буддистские божества со своим окружением. Смешение красок и огромные размеры статуй просто потрясают. Вот, например, 25-метровая статуя Будды Майтреи, сделанная из цельного ствола южного кедра. Из провинции Юньнань это дерево везли в Пекин несколько лет, а потом еще три года продолжались работы над статуей. Сосредоточенно смотрит с высоты своего 18-метрового роста и другое изваяние Будды Майтреи, изготовленное из цельного сандалового дерева.
Есть в «Храме мира и спокойствия» (так переводится это название) изображения и не божественных деятелей. Держа перед собой ладони, сидит Цзонхава — основатель секты «желтошапочников» в Тибете. Голову его венчает подобие клобука, а с пальцев ниспадают ленты. На лице Цзонхавы выражение человека, который только что выполнил важное дело и теперь как будто постепенно приходит в себя…
В глубине одного из залов висит портрет и самого Цянь Луна. Висит очень высоко, а из-за расположенной внизу утвари подойти к нему поближе нельзя, словно «Сын Неба» держит всех на расстоянии. Изображение выдержано в бледных пастельных тонах, выражение глаз на этом портрете трудно различить: взгляд императора призрачен, как будто он и сейчас пребывает в состоянии медитации, которой предавался в стенах монастыря.
44 
