43 
– Я считаю, что мистеру Карлайлу кое-кто пудрит мозги, но я открою ему глаза.
– Пойдем, малышка. Умоемся, перевяжем бант и отправимся на поиски мамы…
– Чикита холосая. Мисс Моли тозе холосая.
– Чикита самая лучшая. Пойдем. Никто больше не тронет наше деревце. А завтра будет праздник, приедут гости, все обрадуются, станут плясать вокруг нашей елочки… то есть пинии.
С уговорами и прибаутками Морин увела развоевавшуюся Чикиту на кухню. Уже на лестнице они столкнулись с Марисоль и Кончитой. На лице Марисоль было написано отчаяние, на лице Кончиты – мрачная решимость.
– Чикита!
– Мисс Морин, золотко! Вот хорошо-то! А я уже шла спасать нашу малышку. Нет, в самом деле, что ж это за змея, прости меня, Дева Мария, покровительница всех змей сельвы! Ведь в каждой бочке затычка! Всех разогнала, всем наговорила гадостей, во все влезла! Сеньора Каседас, известно, не борец, Алисита вообще голоса не имеет, а сеньора Джона пока дождешься…
Морин подняла голову.
– Разве он еще не приехал? Странно, я его видела уже больше часа назад, он сказал, что собирается домой…
Не сговариваясь, три женщины торопливо поднялись наверх и вышли на крыльцо дома. Вдруг Марисоль громко вскрикнула и вскинула руку.
– Смотрите! Дым! Что-то горит в сельве!
Морин ахнула. Дым поднимался в той стороне, где был кораль.
Дом наполнился стуками, хлопаньем дверей, криками, но девушка уже не слышала этого. Она стремительно пронеслась через сад, вывела еще не остывший джип из гаража и на полной скорости помчалась туда, откуда совсем недавно вернулась.
Сухие грозы – часто явление в этих местах. Электричество копится в атмосфере, потрескивает и постреливает крошечными голубыми молниями, но основной заряд по силе бывает равен взрыву средней авиационной бомбы. Именно такой заряд и ударил в сухое дерево, к которому в корале обычно привязывали мулов. Дерево было не самым высоким, да и стояло не на открытом месте, однако это не помешало молнии избрать именно его. Сухая древесина вспыхнула мгновенно. Горящие куски разметало в стороны, загорелись постройки. Пожар охватил кораль со скоростью, которая могла бы показаться нереальной человеку неискушенному, но ранчеро были людьми сельвы, привычными ко всему.
Паники не возникло. Каждый делал свое дело. Джон, Эдди и еще трое молодых парней уводили лошадей. Сложнее всего было с необъезженными. Для любого дикого зверя огонь – это самое страшное. Лошади попросту взбесились от ужаса. В таком состоянии они представляли смертельную опасность, и Джон понимал, что для их же спасения нужно как можно скорее дать им уйти. Но для этого их нужно было выпустить, одновременно не попав под копыта. Кроме того, надо было позаботиться о кобылах с жеребятами, которых в такой давке могли затоптать в несколько мгновений. Короче говоря, Джон Карлайл трудился в поте лица своего, когда перед ним неожиданно возникла Морин.
– Какого черта?! Что ты здесь делаешь?! Уходи!
– Я не уйду! Я хочу помочь. Боже, Джон… Ты жив!
– Разумеется, жив! И очень зол. Морин, прошу тебя, уходи! Я не могу тебя потерять!
– Я не оставлю тебя.
И смелая рыжая девушка торопливо поцеловала Джона в губы.
У него не было времени удивляться. Не было времени оценить тот пожар в крови, который мгновенно вспыхнул от ее поцелуя. Не было времени ни на что. Он просто кивнул и велел ей идти к молодым ребятам, по цепочке передающим ведра воды. Морин встала в цепь.
Стемнело резко и как всегда неожиданно, но никто не замечал этого. Джип Морин тоже пришелся кстати, его фарами смогли осветить часть кораля. Все трудились не покладая рук, и наконец огонь сдался. Пахло гарью, страхом и озоном.
Закоптелые, провонявшие дымом люди собирались в центре загона. То на одном, то на другом черном от сажи лице вспыхивали белозубые улыбки. Напряжение отступало.
Морин не чувствовала собственного тела. Рук своих не чувствовала. Кажется, она сильно ободрала плечо, но сейчас у нее не было сил ощутить боль. Из темноты вынырнул невысокий, абсолютно черный парень. Странно сверкнули прозрачные серо-голубые глаза.
– Мисс О’Лири! Вы настоящая героиня. Вот это женщина! Что, не узнаете меня?
– Узнаю, Эдди. Ваш звонкий голос не перепутать ни с чьим другим.
– Эдди, отойди от моей женщины!
Джон Карлайл, грязный, как сама преисподняя, усталый, как тысяча шахтеров, и довольный как неизвестно кто, вышел из темноты. Рубашка превратилась в лохмотья, голубые джинсы приобрели ровный черный цвет, сапоги обгорели. Крепкие, мускулистые руки были покрыты волдырями и ссадинами. Морин улыбнулась ему, стараясь не думать о том, КАК она сейчас выглядит.
43 
