33 
Однако не с ним, а с моим ровесником Клодом мы однажды едва не дошли до грехопадения, но нас застал Карло и гнал потом обоих вожжами по всему заднему двору шапито. И с тех пор другого шанса у нас не было.
Впрочем, это даже и вспоминать смешно, потому что с Ником все получилось совсем не так.
С Клодом было любопытство, детское желание узнать, посмотреть, потрогать… А к Нику я пришла, потому что сердце мое разорвалось на две половины, и одна осталась у Ника.
Я впервые ощущала силу мужчины, власть его рук, мощь его тела, вдыхала пряный аромат его возбуждения — и почти по-звериному, инстинктивно понимала: это он, мой мужчина.
Именно поэтому я и не боялась, не стеснялась, не хихикала и не визжала — я получала наслаждение и училась дарить его в ответ. Это очень просто, когда любишь. Так просто, что на объяснения не хватает ни слов, ни сил…
Водитель рявкнул: «Мон-Реми!», и я вздрогнула, спихнула проклятую корзину и схватила Ника за рукав.
Мы выбрались из душного автобуса, тот чихнул черным дымом и укатил. Через пару минут мы остались одни наедине со всем миром.
Море открылось за холмом, серое и бирюзовое, кое-где уже подернутое осенней вечерней дымкой. Берег здесь был каменистым, неприветливым, а мы и вовсе стояли на обрыве, и казалось, до цивилизации тысяча километров, а здесь только мы, море и огромная серая башня маяка.
Мон-Реми помнил Французскую революцию, Наполеона и Реставрацию. Здесь скрывались беглецы от всех режимов, каторжники, которым посчастливилось улизнуть, контрабандисты, темные личности и пламенные революционеры. Камни Мон-Реми бесстрастно давали приют всем.
Смотрители маяка в разные годы жили то в маленьком домике у подножия башни, то в самой башне, на одном из нижних этажей. Дядюшка Карло возил меня сюда в детстве, тогда смотрителем был какой-то его приятель. Я смутно помнила угрюмого высокого старика с крючковатым носом и пронзительными глазами. У старика была собака, такая же старая и угрюмая, как и он сам, но мы с ней дружили, и пока дядюшка с приятелем пили вино и беседовали, мы с собакой сидели на теплых камнях и смотрели на море. Это было целую вечность назад, лет пятнадцать или около того, так что я не рассчитывала застать здесь знакомых. Мсье Гийом! Вот как звали того старика!
Мы подошли к маяку и остановились, пытаясь углядеть хоть кого-то живого. Ни звука. Вокруг посвистывал ветер, далеко в море гудел паром, везущий пассажиров в Англию…
Ничего удивительного, что я заорала в голос.
Он неожиданно подошел сзади и спросил насмешливым и скрипучим голосом:
— Что-то потеряли, молодые люди? Или стараетесь найти?
Я спряталась за Ника, а Ник был совершенно спокоен. Впрочем, ему нечего было опасаться — старикашка не мог представлять угрозы для такого громилы, как мой английский полицейский.
Ник слегка кивнул в знак приветствия и негромко сказал:
— Мой добрый знакомый Карло Моретти рассказывал мне об этом маяке и его хранителе, папаше Ги. Я решил показать это место моей… невесте.
Я была слишком занята своими восторгами по поводу последнего слова, произнесенного Ником, и потому не сразу заметила, что старикашка смотрит на меня пронзительным и строгим взглядом. А потом он вскричал:
— Так-так-так! Значит, сопливая девица с разбитыми коленками выросла и называется невестой? Надо же, а в те годы, когда я ее знал, она вряд ли кому-то приглянулась бы. Удивительно была соплива, удивительно!
И тогда я поняла, что передо мной мсье Гийом. И если тогда ему было лет сто пятьдесят, то сейчас всего лет на пятнадцать больше. И еще я поняла, что уж эту ночь мы с Ником точно проведем в безопасности.
Провести-то мы ее провели, только вот по отдельности. Сразу после ужина, который я проглотила, не жуя, Ник со стариком Гийомом отправились на воздух и разговаривали там до тех пор, пока не стемнело. Потом они вернулись — но только для того, чтобы выдать мне грубый рыбацкий свитер, шерстяные носки и одеяло, после чего меня отправили спать, точно ту самую сопливую девчонку. Я лежала на жесткой койке и лелеяла планы отмщения.
Сейчас пойду и подслушаю, а когда они соизволят посвятить меня в свои планы, презрительно скажу: «Подумаешь! Даже младенец догадается, что надо делать!». С этими мыслями я на секундочку прикрыла глаза — и провалилась в темноту сна.
Ник сбросил камушек с обрыва и задумчиво уставился в стремительно темнеющую синеву неба. Где-то там, в той стороне, Англия, лорд Джадсон Кокер Младший, Манчестер, полицейский участок… Прошлая жизнь.
33 
