очень нудно 
40 
Во-первых, утром его было назвать трудно. За окном было темно, непроглядно темно, бесконечно темно – собственно, Джессика даже не почувствовала разницы, когда открыла глаза.
Разбудило ее шушуканье. Спросонья она решила даже, что это мыши, и уже приготовилась метнуть в ту сторону, откуда доносились звуки, подушку… но тут начала разбирать отдельные слова и фразы.
– Ну и что… уже пора! Я есть хочу.
– Вот пойдем и поедим. Мы уже большие. А она пусть спит.
– Чевой-то спит! А в поход?
– Сэм, сегодня Мэри дома, в поход нас не пустят.
– Теперь с нами Джесси будет в походы ходить, Мэри пусть свои уроки учит!
– Вот ты ей это и скажи.
– Что ж я, дурак, что ль? Сама скажи.
– Не шуми…
Джессика окончательно проснулась и улыбнулась в темноту – впрочем, теперь она уже с трудом, но различала контуры двери. Еще более темный, чем окружающая тьма, размытый прямоугольник слева от нее… Справа – явственно светлее, там окно, к тому же с той стороны страшно дует. Надо будет заклеить рамы.
Джессика села и негромко окликнула:
– Эй! Кто это там в темноте шушукается? Неужели настоящие брауни?
Настороженное молчание. Потом голос Сюзи:
– А кто это такие?
Джессика усмехнулась. Вот уж о чем она могла рассказывать бесконечно, так это о брауни, феях, эльфах и баньши. Правда, о баньши, пожалуй, не стоит – если честно, она и сама до сих пор немного побаивалась жутковатых легенд о «девах плача».
– Ну-ка, залезайте на кровать. На полу холодно.
Дробный топот ног, явно босых. Кровать скрипнула – и Джессика взвыла, потому что к ее ногам под теплым одеялом прижались две пары маленьких ледяных пяток.
– Уоооуу! Это кто ходит босиком?!
– Тихо, не кричи, Мэри услышит.
– Я вот папе расскажу…
– Не расскажешь. Он уже уехал.
– Как уехал? Ночью?
Искренний смех двух маленьких брауни.
– Ну ты скажешь! Уже утро давно.
– Насчет давно – не уверена. Темно совсем.
– А я знаю, сколько часов! Маленькая стрелка между шесть и кочергой, а большая – просто на шесть.
– Отлично! Кочерга – это семь. Половина седьмого… Вы всегда так просыпаетесь?
– Неа. Я писать ходил, а потом уронил горшок.
– Ой!
– Не бойся, не тот. Сюзин. Он пустой был. Но она все равно проснулась.
– И ничего не поэтому я проснулась! Я просто проснулась. Я хотела папу проводить.
– А… почему он так рано уехал?
– Он на ферму всегда рано уезжает, чтоб пораньше вернуться домой. Мэри и Уилли в школе до самого вечера, а мы одни дома сидим. Джесси, кто такие бла… брррррауни?
– Да, кто это? Только не про страшное, чурики-чур!
Джессика взбила подушки, уселась повыше и обняла двух теплых воробьев, прижавшихся к ее бокам.
– Брауни – это веселые маленькие человечки, живущие во всех приличных домах. Они такие крошечные, что их не каждый заметит – разве что кошки…
– А у нас кошки нет. Ее Демон съел.
– Как?!
– Ну не насмерть. Это кот был, бабки Мейбл. Он толстый и вредный был, Демона дразнил…
– … Да, садился на забор бабки Мейбл и свешивал вниз хвост, а Демон знает, что нельзя прыгать на чужие заборы, а кот нарочно им мотал, а Демон не удержался и прыгнул, а бабка Мейбл…
– …А бабка Мейбл как заорет, а кот испугался и забыл, в какую сторону бежать, а Демон его за хвост…
– …И сдернул всю шерсть!
Джессика не удержалась и прыснула, представив эту картину – хотя кота, конечно, было жалко. Воодушевленные успехом своего рассказа, близнецы подвели черту:
– С тех пор кот из дома не выходит, а бабка Мейбл грозится рассказать все дяде Гарри!
– А кто у нас дядя Гарри?
– Дядя Гарри наш кнас… ксан… сантебль!
– Констебль? Полицейский, одним словом?
– Ну да. Давай дальше про брауни.
– Хорошо. Так вот, маленькие брауни живут под печкой и следят за тем, чтобы в доме все было в порядке. Если хозяйка плохо готовит или не убирается в доме – брауни начинают хулиганить. Подсыпают соли в молоко, путают пряжу, завязывают коровам хвосты узлом. Если такое начинает происходить в доме, нужно взять блюдечко молока, а лучше сливок, поставить под плиту или возле очага на ночь и попросить: брауни, брауни, не грози больше мне! На сливки сладкие все брауни падкие. Верни все, как было, – налью тебе пива.
– Ух ты! И бла… бррррауни больше не балуются?
– Обычно нет – если попросить ласково. Но если обидятся всерьез, тогда сливки в блюдечке скиснут, а безобразия не прекратятся.
40 
