Последние отзывы

  168  

Как всегда, Моузес Уортберг поразил всех. Он сделал это просто, ничего не предпринимая. Лишь изредка он мстил любовникам. Но никогда он ничего не предпринимал против своей жены.

Первый раз он предпринял месть, когда молодой певец рок-н-ролла, звезда эстрады, стал хвалиться своей победой и называл Беллу Уортберг «старой идиоткой».

Этот певец сказал эти слова как высший комплимент, но Моузес Уортберг воспринял его как оскорбление. Для него это было, как если бы один из его вице-президентов пришел на работу в джинсах и свитере-водолазке. Этому певцу за один только альбом платили в десять раз больше, чем за роль в снимающемся в его центре боевике. Но он был заражен американской мечтой: полюбоваться собой, играющим в фильме. От этой мысли он впадал в транс. В тот вечер, когда должен был состояться просмотр фильма, он собрал свой антураж коллег-актеров и подруг и привел их в частный кинозал Уортберга, забитый уже кинозвездами центра. Это было одно из самых крупных событий года.

Просмотр начался. Звезда рок-н-ролла сидел, сидел, сидел. Ждал, ждал и ждал. А фильм шел и шел. Но на экране нигде не было видно звезды рок-н-ролла. Его роль была вырезана и кадры с его участием валялись на полу в монтажной. Он сразу же потерял сознание, и его пришлось увезти домой.

Моузес Уортберг отметил свое превращение из постановщика в главу студии очень удачным действом. В течение не одного года он наблюдал, как люди, занимавшие высокие посты в студии, всегда приходят в бешенство от того внимания, которое выпадает на долю актеров, писателей, режиссеров и постановщиков, получающих награды от Академии Художеств. Их бесило, что только их подчиненные и только они получали всю славу за фильм, создаваемые ими, более высоко сидящими. И именно Моузес Уортберг уже несколько лет назад первым предложил присуждать премию Ирвинга Тальберга и вручать ее на церемониях в академии. Он был достаточно умен для того, чтобы предусмотреть присуждение премии не ежегодно, а чтобы она присуждалась постановщику за постоянно высокое качество ставящихся им фильмов на протяжении нескольких лет. У него также хватило ума включить в условия присуждения премии пункт, согласно которому эта премия Тальберга не могла присуждаться одному лицу более одного раза. В результате многие постановщики, картины которых никогда не получали академических премий и имели много недостатков — их приходилось «подштопывать» в производстве — получали свою ролю рекламы, выигрывая премию Тальберга. Но все же и теперь руководители студий и настоящие звезды из Области делания денег, работа которых никогда не признавалась достаточно хорошей, оставались за бортом. Именно тогда Уортберг поддержал идею о присуждении Гуманитарной премии лицу в кинопромышленности, которое внесло наибольший вклад в пропаганду высочайших идеалов, в борьбу за улучшение мира кино и всего человечества. В конце концов, два года назад эта премия была вручена Моузесу Уортбергу. Присуждение транслировалось по телевидению, и его видели сто миллионов восторженных телезрителей. Премия вручалась одним японским режиссером международной известности и по той простой причине, что не найти было ни одного американского режиссера, который бы мог выдать Моузесу эту премию, не скривив при этом лица. (Вроде так рассказал мне Доран эту историю).

В тот вечер, когда Моузес получил эту награду, у двух писателей-сценаристов случился инфаркт от возмущения. Одна актриса выбросила свой телевизор из окна своего номера на пятом этаже гостиницы Беверерли Уилшир. Три режиссера вышли из Академии. Но для Моузеса Уортберга эта награда стала самой цепной из всего, чем он обладал. Один писатель-сценарист комментировал это событие в том духе, что это как если бы заключенные в концлагере голосовали за Гитлера как за наиболее популярного среди них политического деятеля.

Именно Уортберг разработал технику обременения восходящей кинозвезды огромными платежами по закладной за особняк на Беверли-Хиллз, чтобы вынудить ее работать в поте лица в дрянных фильмах. Именно студия Уортберга постоянно вела судебные процессы до «победного» конца с целью лишить творческий талант тех денег, которых он заслуживал. Именно у Уортберга были связи в Вашингтоне. Политические деятели развлекались с прекрасными киноактрисами за счет секретных фондов Уортберга, оттуда же оплачивались их дорогие пребывания в принадлежащих студии местах по всему миру. Это был человек, который знал, как использовать адвокатов и закон для финансовых убийств, чтобы воровать и отнимать. Так, во всяком случае, говорил Доран. Мне же он представлялся как обычный американский преуспевающий делец.

  168