очень нудно 
25 
Я обнаружил, что читаю больше других, больше даже чем аспиранты, специализирующиеся по английскому языку. Мне больше нечего было делать, хотя я всегда играл. Нашел тотализатор на Истсайде у Десятой улицы и каждый день ставил на игры с мячом, футбол, баскетбол и бейсбол. Я написал несколько рассказов и начал роман о войне. Я познакомился со своей будущей женой на занятиях по рассказу.
Она была крошечной ирландско-шотландской девушкой с большим бюстом и большими синими глазами и очень, очень серьезно ко всему относилась. У нее не было возможности судить меня, так как я еще не представил свой рассказ на занятиях. Она читала собственный рассказ. Я был удивлен, так как рассказ был очень хороший и очень забавный. Он был о ее ирландских дядюшках-пьяницах.
Когда рассказ закончился, весь класс набросился на нее за поддержку стереотипа, что ирландцы пьют. Ее милое личико исказилось обидным недоумением. Наконец, ей дали возможность отвечать.
У нее был красивый мягкий голос, и она жалобно сказала:
— Но ведь я выросла среди ирландцев. Все они пьют. Разве это неправда? — Она сказала это преподавателю, который также оказался ирландцем. Его звали Мелони, и он был моим хорошим другом. Хотя он и не показывал этого, но в настоящий момент был пьян.
Мелони откинулся на стуле и торжественно сказал:
— Не знаю, сам я из Скандинавии. — Мы все засмеялись, а бедная Валери склонила голову, все еще сконфуженная. Я вступился за нее, потому что счел рассказ хорошим, хотя знал, что она никогда не станет настоящим писателем. Все в классе были талантливы, но лишь немногие обладали энергией и желанием пройти далекий путь, посвятив свою жизнь писательству. Я был одним из них, и чувствовал, что она к ним не относится. Секрет был прост. Писательство было единственной вещью, которой мне хотелось заниматься.
К концу семестра я наконец представил рассказ. Всем он понравился. После занятий Валери подошла ко мне и сказала:
— Почему так получается, что я серьезна, а все, что я пишу, звучит смешно? А ты всегда шутишь и ведешь себя несерьезно, а от твоего рассказа хочется плакать?
Она была серьезна, как обычно, но не нападала, поэтому я пригласил ее на кофе. Ее звали Валери О’Грэди, имя, которое она ненавидела за то, что оно ирландское. Иногда я думаю, что она вышла за меня замуж просто чтобы избавиться от О’Грэди. И она заставляла меня звать ее Валли. Я был удивлен, что затащить ее в постель заняло две недели. Она не была потаскушкой из Виллидж и хотела, чтобы я знал это. Мы должны были пройти через мистификацию, как будто я ее сначала напоил, так чтобы она могла обвинить меня в использовании ее национальной или расовой слабости. Но в постели она удивила меня.
До этого я не был от нее без ума. Но в постели она была великолепна. Я склонился к предположению, что некоторые люди подходят друг другу сексуально, отвечают друг другу на первичном сексуальном уровне. Что касается нас, то, я думаю, мы оба были так застенчивы, так погружены в себя, что не могли сексуально расслабиться с другими партнерами. И что мы полностью подходили друг другу по некоей загадочной причине, коренившейся в нашей общей застенчивости. Во всяком случае, после этой первой ночи в постели мы стали неразлучны. Мы обошли все маленькие кинотеатры Виллидж и посмотрели все иностранные фильмы. Мы ели в итальянских и китайских ресторанах и, возвращаясь ко мне в комнату, занимались любовью, а около полуночи я провожал ее до метро, и она ехала домой в Квинс. У нее еще не было решимости остаться на всю ночь. До одного уик-энда, когда она не смогла противостоять. Она хотела быть со мной в воскресенье, чтобы приготовить мне завтрак и почитать со мной утром воскресные газеты. Поэтому она наговорила обычного дочернего вранья своим родителям и осталась. Это был прекрасный уик-энд. Но вернувшись домой, она попала на клановую войну. Вся ее семья набросилась на нее, и когда я ее увидел вечером в понедельник, она была в слезах.
— Черт, — сказал я. — Давай поженимся.
Она удивленно ответила:
— Я не беременна. — И еще больше удивилась когда я рассмеялся. У нее совсем не было чувства юмора кроме случаев, когда она писала.
Наконец, я убедил ее в серьезности своих намерений. Что я действительно хочу на ней жениться. И она покраснела и заплакала.
Так что на следующий уик-энд я отправился в дом ее семьи на воскресный обед. Это была большая семья, отец, мать, три брата и три сестры, все младше Валли. Ее отец был старым сотрудником Таммани Холл и зарабатывал на каком-то политическом поприще. Там были какие-то дядюшки, и все они напились. Но веселым образом: «Будьте счастливы». Они напивались так, как другие люди наслаждаются большим обедом. Это задевало ничуть не более. Хотя я обычно не пил, но здесь пропустил несколько рюмок, и все мы хорошо провели время.
25 
