Глава 13

Кларисса почувствовала, как кровать прогнулась рядом с ней, когда Эйдриан скользнул под одеяло, и сразу же бросилась к нему. Ее муж издал приглушенный звук удивления, когда она прильнула к его груди и стала лихорадочно целовать его лицо, щеки, нос и лоб.

– Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, – бормотала Кларисса между поцелуями. Она осыпала поцелуями все, до чего могла дотянуться. – Спасибо, что были таким терпеливым и понимающим. Вы самый лучший муж на свете. Правда, милорд, я счастливейшая из женщин.

Его дыхание коснулось ее уха, когда с его губ сорвался тихий смешок.

– Я счастлив, что вы довольны.

– М-м! – Кларисса улыбнулась, обняв его за шею, когда он одной рукой подхватил ее под спину, а другой зарылся ей в волосы. – Пожалуйста, поцелуйте меня, милорд муж.

– Как пожелаете, моя очаровательная леди.

Его губы накрыли ее рот, и Кларисса немедленно ответила на поцелуй, тихий стон удовольствия вырвался из ее горла, когда он положил ее на спину и перекатился на нее так, что оказался сверху. Вот это ей нравилось. Этим она наслаждалась. Его губы касаются ее губ, он прижимается к ней всем телом, и ее с ног до головы охватывает радостная дрожь. Кларисса подумала, что им всегда следует делать только это. Она не видела абсолютно никаких причин вообще протыкать пирог. Если только это не нужно, чтобы иметь детей, осенило ее. Она предположила, что, если дело в этом, в конце концов протыкания пирога им не избежать.

Рука Эйдриана нашла ее грудь сквозь тонкую ткань рубашки, и способность рассуждать оставила Клариссу. Открыв рот под его поцелуем, она выгнулась навстречу его прикосновению, ее руки впились в его плечи, когда он стиснул ее сосок двумя пальцами. Он нежно крутил и пощипывал, посылая по ее телу волны возбуждения.

Кларисса беспокойно двигала ногами, и, как будто в ответ на ее неосознанное требование, Эйдриан повернулся на бок и поймал рукой ее бедро. Повернув ее вместе с собой на бок, он скользнул коленом между ее ног. Это прикосновение казалось самым эротичным, что когда-либо испытывала Кларисса. От этого задралась ее рубашка, но Клариссе было все равно. Это было так приятно, что она вновь принялась перебирать ногами, чтобы помочь ему. Потом она сдвинула их, когда его бедро достигло центра ее возбуждения и стало давить с мягкой настойчивой силой. Это было так хорошо, что она осознала, что сама прижимается к нему.

Она чувствовала, что ее тело извивается в попытке получить как можно больше от ласк Эйдриана, но только в подсознательной, безотчетной попытке. Большая часть ее внимания была сосредоточена на возбуждении и наслаждении, которое он дарил ей.

Эйдриан оборвал их поцелуй, и она со вздохом запрокинула голову и крепче прижалась к нему, желая большего, но не зная точно чего. Но ее новый муж, похоже, знал. Его рот проложил обжигающую дорожку поцелуев по ее щеке к уху, потом спустился вниз к основанию шеи, где ненадолго задержался, пока его руки занимались ее рубашкой.

Кларисса услышала звук рвущейся ткани, но в следующее мгновение мозолистая рука мужа снова накрыла ее грудь, и она вскрикнула. Так было во много раз лучше! Его грубая кожа на ее чувствительной плоти заставила ее изогнуться в его объятиях от шока и возбуждения.

Потом его губы оставили ее шею и двинулись по ключице вниз, пока не нашли дорогу к ее груди. Кларисса застонала, когда его рот сомкнулся, горячий и влажный, на ее плоти; потом у нее перехватило дыхание, и она дернулась, когда он нежно прикусил сосок. Она почувствовала, что ее колено ударилось обо что-то твердое между его ног, и услышала его стон. В тот же миг он словно окаменел.

– Простите, милорд, – выдохнула Кларисса. – Я сделала вам больно?

Эйдриан некоторое время молчал. Он выпустил ее сосок и зажмурил глаза, на его лице отразилась боль. Кларисса прикусила губу, боясь, что ударила его слишком сильно и он не захочет больше продолжать.

– Хотите, я поцелую, где больно, и станет лучше? – спросила она. Слова вырвались у нее сами собой. Так говорила ее родная мать, когда она в детстве обдирала коленку или разбивала руку. Но вопрос, похоже, причинил Эйдриану еще больше страданий, потому что он неподвижно замер и открыл глаза. Он был так близко, чтобы она могла увидеть вспыхнувший в них огонь; потом он скользнул к ней и жадно впился в ее губы.

  69