очень нудно 
95 
В этот момент Стюарт понял, почему Шарлотта так сильно его невзлюбила с самого начала. Она была научена собственным горьким опытом. И теперь, когда Стюарт узнал всю правду, он не мог ни в чем ее винить. Понятно, как сильно переживала Шарлотта, увидев, что ее печальная история повторяется со Сьюзен.
– Не говоря ни слова, отец схватил меня за руку и потащил домой, – продолжала Шарлотта. – И до меня не сразу дошло, как сильно я ошиблась в том человеке. А отцу было противно даже смотреть на меня. Когда мы оказались дома, он отослал меня в мою комнату и велел мне собирать вещи. Я была очень испугана и сделала так, как он сказал. Спустя час он послал за мной, и… – Шарлотта закрыла глаза. – Он сказал мне, что я – недостойное неблагодарное создание, неуправляемая и безнравственная. Сказал, что я падшая женщина и он больше не желает меня видеть. Я должна была ехать в Париж, к дальней родственнице моей матери, и жить там, пока мне не разрешат вернуться домой.
– Но он так и не вызвал вас обратно? – спросил Стюарт, сердце которого сжалось от сострадания.
– Четыре года назад он умер. За все время я не получила от него ни одной весточки. К тому же я в конце концов стала именно такой, какой он меня считал, – несдержанной в своих порывах, распущенной и развращенной. Возможно, все до одной сплетни обо мне – чистая правда.
– Нет. – Стюарт покачал головой. – Неправда.
– Спустя много лет, возвращаясь в Англию под новым именем, я надеялась, что смогу забыть свое прошлое. Думала, что если буду жить праведной жизнью и если меня ни в чем нельзя будет упрекнуть, то люди не станут связывать мое имя с тем давним скандалом. Я никому не рассказывала о том, что со мной произошло, – даже Лючии. Отец мой, вне всяких сомнений, сохранил все случившееся в тайне, а мой брат Джордж ни за что бы никому не сказал о том, что со мной произошло. Единственный человек, который мог об этом рассказать…
– Хайд-Джонс, – догадался Стюарт. – Проклятый Хайд-Джонс!
Шарлотта вздохнула.
– Я отгоняла от себя мысли о том, что мы с ним можем встретиться, – думала только об одном: как разыскать Сьюзен? Все это произошло очень давно, поэтому я думала, что ему теперь все равно. Думала, что он, возможно, не узнает меня, даже если встретит. Увы, теперь, когда я найду Сьюзен, ее репутация будет погублена из-за моего прошлого. – Шарлотта закрыла лицо ладонями. – О, что же я надела! Почему все так вышло?
– Вы ни в чем не виноваты. – Стюарт снова привлек Шарлотту к себе. – У всех есть свои маленькие тайны, которые не хочется раскрывать.
Он поцеловал ее в висок и крепко обнял, стараясь успокоить. Минуту спустя проговорил:
– Вы, наверное, заметили, что отец меня ненавидит. – Шарлотта затихла; она знала, как непросто Стюарту говорить на эту тему. – Наверное, вам любопытно узнать почему, не так ли?
– Вам не обязательно рассказывать мне об этом, – пробормотала Шарлотта.
Стюарт с минуту молчал, собираясь с мыслями, наконец вновь заговорил:
– Но мне и в самом деле это непонятно. Хотя у меня есть предположение… Когда я был маленьким, мы жили в Барроуфилде, поместье моего дедушки. Моя мать до сих пор по десять месяцев в году проводит там – наведывается в Лондон только на время сезона. Дедушка души в ней не чает. И насколько я помню, так было всегда.
Так вот, я постоянно жил там, пока не настало время отдавать меня в школу. Тем летом Терранс приехал в Барроуфилд, что было из ряда вон выходящим явлением. Я едва знал своего отца. В моей жизни роль отца большую часть времени играл дедушка. Но вот приехал Терранс, и он взял меня с собой на конную прогулку. Дедушка только что подарил мне жеребца, и я гордился своим умением держаться в седле. Мне хотелось блеснуть своим мастерством перед Террансом. Помню, он почти ничего не сказал мне, пока мы не доехали до узкой тропинки, огибавшей овраг. Спуск был крутым, и он заставил меня слезть с лошади и подойти к краю оврага. Разумеется, я бывал там много раз до этого. И я был таким же дерзким и бесшабашным, как все мальчишки. Но Терранс заставил меня стать на краю оврага и сказал мне, что не хочет, чтобы я называл его «папой». Мне было странно обращаться к нему по имени – мне это казалось противоестественным, и я спросил, почему я должен его звать «Терранс». Он смерил меня взглядом – а я со времени его последнего приезда немного подрос – и сказал, что его сын не может сыть таким рослым, как я. Я сначала решил, что отец шутит, однако с того самого дня всякий раз, когда я называл его «папа», он поправлял меня.
95 
