очень нудно 
77 
Моска вошел в кабинет, где сидела пожилая медсестра. У стены рядом с ее столом стояли двое в американских военных комбинезонах, но в вермахтовских фуражках с высокой тульей. Это были водители санитарных машин.
– Я ищу Геллу Брода, она поступила сегодня утром, – сказал Моска.
Медсестра раскрыла регистрационную книгу.
На какое-то мгновение Моска испугался, что она сейчас скажет: «Нет» – и его страхи оправдаются.
Но она посмотрела на него и улыбнулась:
– Да. Подождите, я сейчас узнаю.
Пока она разговаривала по телефону, один из водителей обратился к Моске:
– Мы ее привезли, – и оба улыбнулись ему.
Он вежливо улыбнулся им в ответ и понял, что они ждут от него сигарет в знак благодарности.
Моска полез в карман, но оказалось, что он отдал водителю джипа последнюю пачку. Он пожал плечами и стал ждать, что скажет медсестра.
Она положила трубку.
– У вас мальчик.
Моска нетерпеливо спросил:
– С моей женой все в порядке? – И сразу смутился, услышав, что он произнес слово «жена».
– Да, конечно, – ответила сестра. – Если хотите, можете подождать здесь и через час вы ее увидите. Она сейчас спит.
– Я подожду, – ответил Моска.
Он вышел на улицу и сел на деревянную скамейку у входа.
Кирпичная стена была вся увита плющом. Он чувствовал аромат цветов из сада, терпкую сладость, смешанную с красноватым сиянием полуденного солнца. Медсестры и врачи в белых халатах сновали взад-вперед по зеленой траве лужаек и входили в красное кирпичное здание. Все вокруг было чисто, опрятно, нигде на земле не было видно свежих шрамов войны. Прозрачный воздух наполнился чириканьем недавно родившихся птенцов и звоном невидимых насекомых. Его охватило ощущение полного покоя, тихого благополучия, словно железный забор наглухо отгородил этот клочок земли от шума, грязи и смрада разрушенного города.
Из здания вышли оба водителя санитарной машины и подсели к нему. Эти сволочи не отстанут, подумал Моска. Ему смертельно хотелось курить.
Он повернулся к одному из них и спросил:
– Есть закурить?
Они оторопели, у того, кого он спросил, буквально челюсть отвалилась. Моска усмехнулся:
– У меня с собой нет. Я оставлю для вас пару-тройку пачек, когда еще раз приеду.
Шофер вытащил из кармана темную пачку немецких сигарет и протянул Моске со словами:
– Если хочешь такую, то…
Моска закурил и, сделав одну затяжку, закашлялся. Оба водителя захохотали, и тот, кто дал ему сигарету, сказал:
– К ним надо привыкнуть.
Но после первой неудачной затяжки сигарета показалась Моске даже приятной. Он откинулся на спинку скамейки и подставил лицо лучам полуденного солнца. И только теперь почувствовал усталость.
– Как она себя чувствовала, когда вы ее везли? – спросил он с закрытыми глазами.
– Нормально, как все, – ответил шофер, давший ему закурить. На лице у него было добродушное выражение: эта вечная полуулыбка, похоже, никогда не слезала с его губ. – Мы их сотнями возим, так что не беспокойся.
Моска открыл глаза и взглянул на него.
– Не слишком-то приятная работа – возить каждый день женщин, которые кричат и стонут. – И почувствовал отвращение к обоим только за то, что те видели несчастную, беспомощную Геллу и что на какое-то время она стала добычей их рук.
Водитель ответил:
– Нет, очень даже здорово возить людей, которые издают какие-то стоны. На фронте я работал в похоронной команде. Мы ездили на грузовике по полю и собирали убитых. Зимой трупы совсем были закоченевшие, так что приходилось складывать их, как поленья, ровными штабелями.
Иногда удавалось чуть согнуть им руки и зацеплять за согнутые руки соседей, чтобы они не рассыпались, когда штабель получался слишком высоким.
Другой шофер встал со скамейки и скрылся в дверях.
– Он уже наслышался этих рассказов, – пояснил немец. – Он служил в люфтваффе, летал на бомбовозах. Ему кошмары снились неделями. Да, так вот я и говорю… Летом было просто ужасно.
Ужасно! До войны я упаковывал фрукты, в ящики – может, поэтому-то меня и направили в похоронную команду. Я складывал в ящики апельсины, импорт там всякий, и часто попадались гнилые, поэтому приходилось их перебирать и заново упаковывать. Гнилые я бросал в мусорный ящик и уносил домой. Так вот летом то же самое происходило с мертвецами. Они были полусгнившие, осклизлые, и их приходилось класть друг на друга.
77 
