Глава 7

Завсегдатаи паба в Уопинге уже привыкли к двум иностранцам, которые заходили по вечерам и усаживались в угол. Трактирщик их терпел, потому что они покупали самый лучший эль и, не торгуясь, платили непомерную цену. Матросы и рыбаки, часто бывавшие в этой таверне, первое время смотрели на них косо, но эти двое в углу мирно бормотали по-немецки о чем-то своем, никого не трогали, и их просто перестали замечать.

Одного из них звали Отто фон Гогенцаль. У этого седовласого пятидесятилетнего человека было атлетическое сложение, а круглое розовое лицо свидетельствовало о его пристрастии к крепкому пиву и красному вину. Он говорил со своим более молодым товарищем по-немецки, на диалекте, свойственном австрийцам из региона Вены.

– Вчера ночью Александр должен был со мной встретиться, но леди Анастасия пришла одна. Где же он был, а?

Более тощий неторопливо сделал глоток и похвалил пиво, хоть оно не отвечало австрийским стандартам, потом, усмехнувшись, ответил:

– Забавная штука, mein Herr. Он был с женщиной. Фон Гогенцаль провел пальцем по краю бокала.

– Не с Анастасией. Она говорила со мной, пыталась выведать секреты.

Тот, что помоложе, расплылся в улыбке:

– Нет, он был с рыжей английской девушкой. Фройлейн. Мисс. – Он выдержал красноречивую паузу.

– В самом деле? – Брови фон Гогенцаля изумленно изогнулись. – Негодяй. Или ей было заплачено?

– Нет, mein Herr, и это самое интересное. Ее зовут Миган Тэвисток. Она связана с принцессой Пенелопой Нвенгарийской: ее отец женат на матери принцессы Пенелопы. Должно быть, это какие-то нвенгарийские игры.

Фон Гогенцаль помрачнел, пристально взглянув на собеседника.

– Что за игры? Впрочем, это не важно. Мне нужен Александр, и я его получу, клянусь. – Он сжал в кулак руку в перчатке, как будто схватил великого герцога Александра. Фон Гогенцаль был решительно настроен использовать великого герцога с целью добраться до Нвенгарии – не ради Меттерниха, ради самого себя. Если он подчинит себе Александра, то войдет в страну и легко сбросит с трона Деймиена. Нвенгарийцы будут у него под пятой, и за это его начнут уважать – его, которого сейчас держат на мелких должностях, хотя он происходит из древней, богатой австрийской семьи. Александр – грозный человек, но фон Гогенцаль знает секрет, с помощью которого накинет на него узду. – Ты за ним следишь, – продолжал он. – Заметил какие-нибудь изменения?

Более молодой австриец покачал головой:

– Пока нет. Но я не видел, что происходит внутри дома. Заслать туда шпиона невозможно.

Фон Гогенцаль не рассердился.

– Я знаю, Александр мнителен и чрезвычайно осторожен. Но скоро, Питерли, скоро он будет у меня в руках, и все его предосторожности пойдут прахом. – У него заблестели глаза. – Что Александр скажет, когда обнаружит, что мое секретное оружие против Нвенгарии – это сам Александр?

– Буду счастлив это узнать, – хихикнул Питерли.

– А мой хозяин Меттерних будет доволен, когда я вручу ему ключи от королевства Нвенгария, и, может быть, сделает меня графом.

– Ваш хозяин хорошо вас наградит, это точно. – Питерли посмотрел в сторону бара, откуда ему игриво улыбалась девица. – А этой ночью мы должны сами себя наградить.

Фон Гогенцаль проследил за его взглядом и фыркнул:

– Только не здесь. Эти дамы слишком грязные. Я отведу тебя в дом, где дамы чистые и приветливые и их можно иметь сразу столько, сколько захочешь.

Питерли засмеялся, глаза у него заблестели.

– Вы такой щедрый, mein Herr, просто не терпится посетить этот дом. Что же мы сидим?

Фон Гогенцаль бросил трактирщику лишнюю монету, оба закутались в пальто и покинули трактир.

Из тени в другом углу комнаты выступил Мин. Его голубые глаза были задумчивы. Эти австрийцы замышляют что-то нехорошее, это факт.

Мин не говорил по-немецки, но отчетливо разобрал имя Александр и отдельные немецкие слова, которым его научил старый друг Димитри. Зато у него была превосходная память, он запомнил отдельные фразы из разговора и попросит кого-нибудь их перевести.

Мин поставил на стойку бара кружку с недопитым элем и тихо вышел за австрийцами.

Симона своего добилась. К удивлению Миган, Александр не стал настаивать на немедленной женитьбе и пообещал Симоне, что устроит грандиозную свадьбу.

Но уже через месяц, в разгар подготовки, Миган думала, что лучше бы он настоял на своем и женился сразу.

  28