42 
Осанка этого человека была гордой, исполненной достоинства. Годы не согнули его.
Старик узнал Роберта, и его изборожденное морщинами лицо расплылось в улыбке. Он шагнул вперед и обнял молодого человека.
– Это наш новый лэрд, Мэри! – крикнул он низким голосом, обращаясь к кому-то в доме.
Появилась женщина лет шестидесяти. С ног до головы она была укутана в плед, который на талии перехватывал пояс. Небольшой кусок льняного полотна, завязанный под подбородком, покрывал волосы, заплетенные в косы и уложенные на макушке. Полными руками она обняла Роберта, тот тоже обнял и поцеловал ее. Женщина погладила Керкленда по щеке, в глазах ее блестели слезы.
– Ах, Робби, мы соскучились по тебе, мальчик. Роберт опять обнял ее и опять поцеловал в щеку.
– Слыхали мы, слыхали, что старый лэрд помер. Жалость-то какая. Все мы тут горевали, все. Мы ведь любили его, Робби.
– Я знаю, Мэри. И он вас любил.
Тут старуха устремила взгляд на Элизабет, стоящую поодаль.
– А это кто такая, а? Это милое дитя – твоя жена? Твоя хозяйка?
– Элизабет, познакомьтесь, пожалуйста, с моими родственниками, Джоном и Мэри.
Те кивнули ей. Элизабет улыбнулась в ответ.
– Джон ведет летопись нашего клана. Он записывает рождения, смерти, браки – все, что случается. Даже какая у кого корова.
– Наверное, это очень серьезное дело, – отозвалась молодая женщина.
– Да уж, оно не допускает легкомысленного отношения к себе, девочка, – проговорил Джон.
– А вы зашли бы, чайку попили, – пригласила Мэри.
Вскоре Элизабет сидела у простого стола, стоящего на козлах. Мэри быстро приготовила чай и подала небольшую тарелочку с овсяным печеньем. Джон положил на стол толстую книгу и вписал в нее дату смерти графа Керквуда, имя нового лэрда и дату бракосочетания Роберта Керкленда из Эшкерка и Элизабет Скотт из Бэллантайна.
– Вы обвенчались в церкви преподобного Мак-Кинстри? – спросил Джон.
– Нет, в Эшкерке. И священника не было, – ответил Роберт.
Брови Джона поползли вверх, он не одобрил услышанного. Воцарилось молчание, нарушаемое только скрипом пера – Джон продолжал свои записи.
– А кто были свидетели, мальчик?
– Свидетелями нашего бракосочетания был мой отец, граф Керквуд, мой брат, лорд Блейкли, и леди Анна Барди, двоюродная сестра моей жены, – ответил Роберт.
Перо передали Роберту, потом – Элизабет, и они оба поставили свои подписи под историческим документом. Закрыв чернильницу, Джон захлопнул книгу и положил в металлический ящик.
Завершив свое дело, он присоседился к сидящим за столом.
– А теперь скажи, Робби, намерен ты созвать клан?
– Пока я еще не решил.
– Теперь ты лэрд, Робби. Тебе и решать. Как ты скажешь, так мы все и сделаем.
– Однако я еще не решил. Это дело важное, и я должен взвесить все «за» и «против».
– Это верно, мальчик, должен. – Джон кивнул. – Ты такой славный, и жаль, если придется положить тебя к себе на колени и отшлепать. А придется, если ты не будешь думать как следует.
Закинув голову, Роберт захохотал, а Джон повернулся к Элизабет.
– Да, миледи, множество раз мне приходилось класть себе на колени этого мальчугана и его брата Дэвида и спускать с них штаны. Сущие были дьяволята, скажу я вам!
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнула Элизабет. Она чувствовала, что за этими насмешками скрывается горячая привязанность старика к Роберту и Дэвиду.
Вокруг глаз Роберта разбежались веселые морщинки.
– И всякий раз после этого Мэри совала нам с Дэвидом сладкое печенье.
– Робби, – упрекнула его Мэри, – это ведь наша тайна!
Джон с суровым видом глянул на жену.
– Видно, я задавал трепку не тем, кому нужно, женщина. Пороть нужно было вовсе не мальчишек.
Сидя и слушая шутливую перебранку между этими людьми, Элизабет чувствовала себя посторонней. Она прекрасно понимала, что они очень привязаны друг к другу.
Вскоре появились другие жители деревни, и Бет вспомнила, что многих из них она видела на похоронах. Перед тем как уехать, Элизабет и Роберт разделили со стариками вечернюю трапезу, состоявшую из сыра, черного хлеба и эля, который здесь варили из вереска.
Объезжая членов клана, Элизабет узнала многое. Где бы они с Робертом ни появились, всюду их встречали тепло и сердечно. Если эти люди и были воинственны, это никак не сказывалось на их отношении друг к другу. Они веселились, шутили, поддразнивали своего лэрда. Элизабет заметила, что им вовсе не чуждо чувство красоты – это сказывалось не только в их отношении к родному Хайленду, но и в звуках их ритмичных мелодий, и в строках их стихотворных произведений. Больше всего Бет удивило, что, несмотря на отсутствие образования, они своими песнями и рассказами могли бы затмить лучших придворных писателей и поэтов.
42 
