81 
Роберт сунул руку в карман камзола и достал обручальное кольцо. Глаза Элизабет удивленно расширились. Роберт взял жену за руку. Поняв, что он задумал, Бет крепко сжала руку в кулак.
– Нет! – крикнула она. – Я его не возьму! Я не стану носить ваше кольцо!
– Черт возьми, Элизабет, вы моя жена, и вы будете носить мое кольцо.
Он поднял ее руку и заставил разжать кулак. Напрасно молодая женщина сопротивлялась: муж надел кольцо ей на палец. И удовлетворенно хмыкнув, крепко поцеловал ее в губы.
– Вот вам, маленькая фурия! И не смейте это кольцо снимать. Вы – моя жена, и никогда об этом не забывайте!
Граф смотрел на красавицу Элизабет. Грудь у нее вздымалась. Выглядела она соблазнительно. Грива темно-золотых волос разметалась по полу, а карие глаза горели гневом и, казалось, метали молнии.
– Боже, как вы очаровательны! – вздохнул Роберт. Он опустил голову и слегка прикоснулся губами к груди. Потом припал к ее губам. – Я вернусь обязательно, любовь моя. – Он поднялся. – Ждите меня.
– Меня здесь не будет! – крикнула Элизабет ему вслед.
По лицу ее побежали слезы, и она поднесла к губам ту руку, на которой было надето кольцо.
– Будь ты проклят, Роберт Керкленд! Меня не будет здесь, – проговорила она, зарыдав и нежно прижав к губам кольцо, которое он надел ей на палец.
Сначала Элизабет тешила себя надеждой, что Роберт передумает, не поедет в Эдинбург и вернется к ней.
Однако ближе к полудню она поняла, что ее мечтам не суждено осуществиться. Она беспокойно шагала из угла в угол и в конце концов села за клавикорды.
Элизабет забылась за игрой. Вдруг раздались тихие аплодисменты.
В дверях стоял Джеймс Грэхем. Одет он был в темно-синие бархатные штаны, отделанные по бокам петлями из серой ленты. Камзол свободного покроя с расстегнутым воротом позволял видеть белую батистовую рубашку с кружевным жабо. Длинные рукава рубашки заканчивались манжетами, которые были обшиты тем же кружевом, что и воротник. Через левое плечо небрежно переброшен короткий плащ из синего атласа. Таким же синим атласом оторочены раструбы его высоких сапог. На каждом сапоге – шпоры в форме бабочки.
Аккуратные усы, короткая бородка, длинные рыжевато-каштановые кудри. Вновь Элизабет подивилась невероятной привлекательности этого человека, который, несмотря на свою элегантность, выглядел как настоящий мужчина.
– Простите, милорд. – Элизабет вспыхнула и встала. – Я не знала, что вы здесь.
Он подошел к ней; на его лице появилась улыбка.
– Ваш покорнейший слуга, графиня. – Джеймс отвесил изящный поклон и поцеловал руку Бет.
Во всех своих неприятностях с Робертом Элизабет винила именно Грэхема, поэтому она решила ни в коем случае не поддаваться его обаянию.
– Вы оказали честь нашему дому, милорд маркиз. Чему мы обязаны визиту королевского генерала? Если вы ищете лорда Керкленда, то напрасно. Здесь его нет. Его внимание занято мною в самую последнюю очередь. – Элизабет не сумела скрыть огорчения.
– Я искал вас, миледи, а не Роберта. Я хотел сказать вам, что всей душой я предан Роберту и знаю, что вы причинили ему боль. А я не могу оставаться безучастным, когда он в отчаянии. Я не могу стоять и спокойно смотреть, как сердце Роберта истекает кровью.
Глаза Элизабет сверкнули.
– Ваши упреки, милорд, оскорбительны для меня. Это из-за вас он истекает кровью, а не из-за меня. Это из-за вас он ежедневно теряет кровь. Если вас сейчас тревожит эта маленькая потеря, что вы скажете, когда его кровь прольется в бою? Ведь именно на поле брани вам так хочется похоронить моего мужа?
На лице Грэхема появилась грустная улыбка.
– Так вот почему вы так сердиты. Вы считаете, что я играю судьбой Роберта. Разве вы не верите в волю Всевышнего?
– Верю, милорд. Но к несчастью, Роберт верит только в волю Джеймса Грэхема.
Монтроз нахмурился.
– Значит, я – причина ваших ссор с Робертом... Но, миледи, неужели вы не видите, что Роберт всегда решает сам, что ему делать? Он не пешка, не марионетка. Он человек, и решительный человек. Шотландии нужны такие люди. Особенно сейчас, в наши беспокойные времена.
– Милорд, но ведь эти «беспокойные времена» созданы вами и герцогом Аргайлом.
– Многие так считают, миледи. Но, будучи шотландцем, я просто не могу молча сидеть и смотреть, как истребляют моих соотечественников. Я не позволю Аргайлу лишить свободы хотя бы одного шотландца. Мы унаследовали от своих пращуров стремление к свободе. Рабство для нас равносильно смерти. Прошу вас поверить, миледи, что, несмотря на мою верность и преданность нашему монарху, я никогда не стал бы воевать на стороне Карла, если бы не знал, что он стоит за религию нашего народа.
81 
