Глава 2

Адская боль гигантской змеей извивалась в голове несчастного Александра, била по вискам тяжелой булавой. Он зажмурился и издал жалобный стон, инстинктивно не желая возвращаться к действительности из благословенного забытья.

— Ты можешь жмуриться сколько угодно, но от этого легче не станет.

Глаза Алекса моментально открылись и с недоумением уставились на стоявшую возле кровати старую женщину, которая что-то мешала в большой кружке. Впрочем, через мгновение он узнал Бет, кормилицу его матери, и снова зажмурился.

— Я чувствую себя дьявольски плохо.

— Кувшин виски с утра на голодный желудок обычно приводит именно к такому результату. — В голосе женщины не было и намека на дружелюбие или хотя бы жалость. — К тому же, рухнув на пол, ты заработал себе на лбу шишку размером с гусиное яйцо. Уверена, она тоже не доставляет тебе приятных ощущений. Сядь и влей это в себя. Отвар поможет немного снять боль.

— Я упал? — прохрипел Алекс, и его глаза опять открылись. Сделав некоторое усилие над собой, он сфокусировал взгляд на деревянной кружке, которую женщина протянула ему, сел и после недолгого колебания взял ее обеими руками.

— Рухнул как подкошенный, — сообщила нянька, — прямо к ногам своей будущей жены. В общем, произвел хорошее впечатление. Пей! — приказала она, заметив, что он опустил кружку с мерзко пахнущим содержимым и открыл рот, пытаясь задать следующий вопрос…

Алекс хотел было поставить женщину на место, напомнив, что это он ее господин, а не наоборот, но быстро передумал. Он знал по опыту, что подобные слова не производят на нее никакого впечатления. Слишком трудно, впечатлить своей властью того, кто менял тебе в детстве пеленки. Скорчив страдальческую гримасу, он не стал даже тратить силы на споры с упрямой старухой и быстро выпил отвар. Как он и подозревал, вкус варева был ничуть не лучше, чем запах. Тут нечему было удивляться. Лекарства Бет всегда были отвратительными на вкус, но очень быстро помогали. Они не раз и не два вылечивали его в Тунисе.

Справившись с содержимым кружки, он поморщился, вернул сосуд няньке и спросил:

— Что ты говорила насчет моей будущей жены?

— Она и ее родственники прибыли как раз в тот момент, когда Грефин пытался вырвать твой больной зуб, — сообщила Бет и, судя по выражению ее морщинистого лица, не шутила.

Алекс решил подумать об этом позже и нахмурился, встревоженный смутными воспоминаниями об утренних страданиях. Даже когда кузнец трогал зуб пальцем, было чертовски больно. Когда же он зацепил его клещами и потянул, Алексу показалось, что он уже в аду. Боль была такой сильной, что у него даже дыхание перехватило, невозможно было даже заорать. Но потом что-то отвлекло державших Алекса дюжих парней, он сумел вырваться и схватил Грефина за горло, надеясь таким образом положить конец мучениям. Кузнец выронил клещи и начал отступать. В тот момент, когда никто не трогал его больной зуб, Алекс наконец восстановил дыхание, взревел и устремился за кузнецом. Но ноги слушались его плохо, и очень скоро он рухнул на пол.

Рев снова привлек внимание его людей, вернув их к исполнению своих обязанностей. Вероятно, это и спасло жизнь Грефина.

Алекс понял, что кузнец был прав, настояв на получасовом ожидании. Он хотел дать виски время подействовать, прежде чем сделать первую попытку. Если и существовала более сильная боль, то у Алекса не было никакого желания ее испытывать. Если честно, раны от меча, полученные в Тунисе, беспокоили его меньше.

Вспомнив о зубе, Алекс начал шарить во рту языком в поисках источника мучений. К его огромному облегчению, на месте больного зуба была дырка.

— Он вытащил зуб, когда ты уже лежал в кровати, — сообщила Бет. — Грефин сказал, что если ты не дерешься, то это не так сложно. Пока ты валялся без чувств, он справился со своей задачей очень быстро.

Алекс поморщился и покачал головой. Лишь обрывочные воспоминания о Грефине со щипцами и его попытках вырвать зуб всплывали в его сознании. Это было последнее, что он помнил. Дальше — провал. Приезд невесты начисто стерся из его памяти.

  13