очень нудно 
74 
Хани заключила для себя, что Маккензи просто не решается напрямую попросить ее убраться поскорее. Она отвернулась с полными слез глазами.
— Да, ты прав, — деланно-равнодушным тоном проговорила она. — Мне не стоит оставаться, раз в моей помощи больше не нуждаются.
Маккензи с болью подумал, что Хани могла бы остаться в Стоктоне только ради Джоша. Он испытывал жгучее чувство стыда: еще совсем недавно ему казалось, что девушка озабочена только собственными интересами. Он был несправедлив к ней — так же несправедлив, как и большинство жителей Стоктона. Люк почти завидовал сыну — девушка так привязалась к малышу. Шериф невидящим взором смотрел на ее профиль — даже больная, Хани была прекрасна. В том, что их отношения не сложились, только его вина. А теперь поздно что-либо менять.
Когда Люк поднялся, Хани повернула голову и посмотрела на него.
— Я лягу с Джошем, — сообщил он. — Если тебе что-то понадобится, позови. — В дверях Люк задержался. — Доброй ночи, сойка.
Еще долго Хани лежала, вперив взор в темноту. По щекам ее текли горькие слезы.
Глава 19
На следующее утро Хани твердо решила встать с постели. Едва держась на ногах, она медленно побрела на кухню и принялась разводить огонь в плите. Это так вымотало ее, что девушке пришлось присесть и перевести дух; зато к тому времени, когда вода в кофейнике закипела, сил у Хани немного прибавилось.
Вскоре проснулся Люк. Хани пыталась убедить его, что уже достаточно оправилась от болезни и готова сама взяться за стряпню, но он и слышать ничего не захотел. Всем снова пришлось довольствоваться пересоленной кашей, сваренной хозяином дома.
После завтрака Люку надо было съездить на ранчо Кэлунов. Желая дать отдых Хани, шериф прихватил с собой сына.
Как обычно, к девушке зашла Синтия Нельсон. Подруги опять принялись за ароматические шарики, и за работой Хани сообщила жене доктора, что скоро покинет Стоктон.
Синтия едва не расплакалась.
— А Джош знает, что ты уедешь? — спросила она, не скрывая слез.
— Нет. Ни у меня, ни у Люка пока не хватило храбрости сказать мальчику об этом. Впрочем, может, Люк во время их поездки осмелится поведать Джошу о моем отъезде, — промолвила девушка.
— Его маленькое сердечко не выдержит такого известия, Хани. Тебе это отлично известно, ведь он привязался к тебе всей душой! — воскликнула миссис Нельсон.
Хани зажала уши руками.
— Не говори мне этого! Слышать ничего не хочу! Мы все отлично знали, что в один прекрасный день я уеду отсюда. Просто это произойдет чуть раньше, чем я предполагала.
— Но почему бы тебе не остаться? Люк признался мне, что предлагал тебе руку и сердце!
— Господи, Синтия! И ты его послушала! Это было всего лишь деловое предложение. Он был в отчаянии и хотел, чтобы я согласилась заботиться о Джоше…
Но неужели выйти замуж за Люка Маккензи так уж плохо, Хани? — умоляющим тоном произнесла Синтия.
«Ну почему Синтия в который раз твердит об одном и том же?» — негодующе думала Хани.
— Ах, Синтия, — покачала головой девушка, — Люк, к несчастью, считает, что я не та, за кого себя выдаю. Почему же ты иного мнения? К тому же я и вправду исполняла здесь непривычную для себя роль. Дом, муж, ребенок… Все это не для меня… — Невесело улыбнувшись, девушка обняла опечаленную подругу. — Мне будет очень тебя не хватать, тетушка Синтия.
Синтия долго плакала. Когда она, наконец, успокоилась, Хани отпустила ее, вытерла навернувшиеся на глаза слезы и улыбнулась.
— Давай же закончим эти дурацкие шарики! Уж на благотворительный-то базар я, во всяком случае, приду!
Благотворительный базар начался в субботний полдень. Ради такого случая было поставлено около дюжины палаток, в которых можно было купить массу всяких вещей, начиная от пятицентовых вареных яиц до стеганого одеяла стоимостью в десять долларов, над которым целый год трудились дамы из Женского церковного комитета. Хани заметила, что палатки, где предполагалось торговать поцелуями, установили с самого края — там же, где возвели тент для цыганки Мамы Розы, прибытия которой ожидали с минуты на минуту. Ходили слухи, что Мама Роза отлично гадает на картах таро.
Хани с удивлением отметила про себя, что пастор Райт не выдал ее секрета.
Первую четверть часа на базаре было не слишком оживленно. Вдруг к палатке Хани подъехал взбешенный Люк Маккензи.
— Какого дьявола ты тут делаешь? — загремел он.
74 
