22 
Последняя мелодия заканчивалась высокой нотой: «Я образцовый генерал-майор!» Несколько звонких аккордов, и песенка закончилась.
Бет, запыхавшаяся, улыбнулась ему.
— У меня давно не было практики. Сейчас у меня нет предлога для извинения, у Изабеллы прекрасное пианино.
Йен положил руки на клавиши, с которых Бет убрала свои пальцы.
— В этой песенке подразумевается какой-то смысл?
— Хотите сказать, что никогда не видели «Пензанских корсаров»? Миссис Баррингтон таскала меня на эту оперу четыре раза. Она там пела всю оперу, к большому неудовольствию публики, окружавшей нас.
Йен бывал в театре или в опере, когда Мак, Харт или Кэмерон брали его с собой, и его мало интересовало то, что он там видел. Мысль, что он может взять Бет на подобное зрелище, где она объяснила бы ему происходящее, понравилась Йену.
Он вспомнил мелодию именно так, как она наиграла ее, и начал играть ее сам. Не задумываясь о содержании, он, пел и слова. Бет улыбалась его шутке, а затем запела сама: «Имея множество поощрительных фактов относительно квадрата Гипотенузы…»
Они пропели всю песенку целиком, Бет на ухо напевала ему. Ему хотелось повернуться и поцеловать ее, но он не мог прервать песню на середине. Он должен был доиграть до конца.
И он с шиком закончил ее.
— Это было…
Йен перебил ее фразу, обняв за шею и запечатлев на ней страстный поцелуй.
Бет чувствовала вкус бренди и обжигающий жар виски. Он гладил ее волосы, нащупывая самые чувственные местечки на ее теле.
Он целовал ее как любовник, как будто она была его возлюбленной, куртизанкой. Она представила себе, как блестящие, сверхчувствительные леди тают, как лед на солнце, от прикосновения Йена. Он легкими поцелуями коснулся щек Бет. Его дыхание было горячим.
— Мне не следует позволять вам этого, — прошептала Бет.
— Почему же?
— Потому что вы разобьете мне сердце.
Он обвел пальцем ее рот с ложбинкой на верхней губе и округлостью на нижней. Он не отрывал взгляда от ее губ, в то время как его большая ладонь легла на ее бедро.
— Вы чувствуете жар и влажность? — шепотом спросил он.
— Да…
Она судорожно сглотнула.
— Хорошо. — Он обвел языком ее ушную раковину. — Вы понимаете эти детали… почему вам нужна эта влажность…
— Мой муж объяснил мне в нашу первую брачную ночь. Он считал, что невежество со стороны женщины обрекает ее на излишнюю боль.
— Необычный викарий.
— О, Томас был вполне современным человеком. Из-за этого современного взгляда на вещи его звали занозой в заднем месте епископа.
— А мне хотелось бы объяснить еще больше, — прошептал Йен. — В местечке более уединенном, чем это.
— Это просто милость, — тихонько рассмеялась Бет. — Но счастье, что я не утонченная, скрытная леди. Будь я такой, я бы уже лежала без сознания, а слуги Изабеллы стараясь бы привести меня в чувство.
Его глаза блеснули.
— Вы сердитесь на меня за все эти слова?
— Нет, но умоляю вас, никогда так не говорите в гостиной, полной дам и тонкого фарфора. Это создаст страшный беспорядок.
Он потерся о ее волосы.
— Я никогда еще не был наедине с настоящей леди. Не знаю, как себя вести.
— К счастью, я необыкновенная женщина. Миссис Баррингтон сделала все, что могла, чтобы изменить меня, но ей это не удалось, светлая ей память.
— А почему она хотела изменить вас?
— Милорд, я действительно думаю, что знакомство с вами льстит мне, — призналась Бет.
Йен помолчал.
— Я говорю правду. Вы само совершенство. Я хочу видеть вас обнаженной и целовать ваше тело.
Жар охватывал их.
— И, как всегда, я не знаю, бежать ли мне от вас или остаться.
— У меня есть на это ответ. — Он обхватил пальцами ее запястье. — Оставайтесь.
Его рука была тяжелой и теплей, и он провел пальцем по внутренней стороне ее руки.
— Должна признаться, что ваши ясные простые слова особенно приятны после всех акробатических выкрутасов, свойственных друзьям Изабеллы.
— Скажите джентльменам, друзьям Изабеллы, чтобы они держались подальше от вас.
Он сжал пальцы, и она внимательно посмотрела на его большую руку, проскользнувшую в ее юбки.
— Только вы можете дотрагиваться до меня?
Он кивнул, сурово сдвинув брови.
— Да.
— Вряд ли я стану возражать, — мягко ответила она.
— Хорошо.
Он осторожно посадил ее себе на колени, но корсаж платья не позволял ей прижаться к нему. Одно разочарование эти корсажи. Голубая розочка на ее груди измялась под жилетом Йена, а он обхватил ее ягодицы. Она не возражала и не боялась того, что он ведет себя таким образом.
22 
