очень нудно 
62 
В падении его палец судорожно сжался и спустил курок. Выстрел пошел куда-то вверх, отколов щепку от перил балкона над салуном, но Рино этого уже не видел. Он даже не услышал своего выстрела. Он уже был мертв.
Джейк еще стоял на том же месте, расставив ноги, ощущая лишь глубокое облегчение, когда Тори выбежала из магазина. Он увидел, как посмотрела она на него, заметил, как ужас на ее лице исчез, когда она увидела его. Затем она перевела взгляд на упавшее тело Рино, и даже на таком расстоянии он увидел на ее лице мучительное отвращение. Джейк не успел подскочить к ней и помочь, когда ее вывернуло наизнанку. На бегу пряча пистолет, он кинулся ней, но успел добежать лишь к моменту, когда она выпрямилась, закачалась, туманным взглядом посмотрела него и без слов упала в обморок, вперед в его протянутые руки.
Казалось, прошла вечность, пока врач вышел из комнаты, где осматривал Тори. Вскочив на ноги, Джейк обеспокоенно спросил:
– Как там она, док?
Доктор Грин как-то ухитрился улыбнуться и нахмуриться одновременно.
– Она очнулась и сильно потрясена, но немножко отдохнет, побездельничает, и ни с ней, ни с ребенком ничего плохого не будет.
Джейк разинул рот, чуть не вывихнув челюсть, показав доктору, что это объявление о предстоявшем отцовстве было для него новостью совершенно неожиданной.
– Ребенок? – выдавил из себя Джейк.
– Я так понимаю, вы об этом впервые слышите? – усмехнулся доктор. – Ну-ну, не огорчайтесь. Я не уверен, что ваша жена знала это наверняка, пока я не сказал ей минуту назад. Она могла лишь подозревать, что с ней что-то происходит, но не думаю, что была уверена. Вы, знаете ли, счастливцы. У Виктории сегодня был настоящий шок, а я видел, как у женщин и от меньших причин случались выкидыши. Она все еще потрясена. Мой совет – забирайте ее домой и несколько дней поприглядывайте за ней. Просто из осторожности не давайте ей делать ничего утомительного. Через неделю, если ничего не произойдет, она сможет вернуться к нормальной жизни.
– А когда она сможет путешествовать, док? – спросил Блейк, заслужив удивленные взгляды жены и Джейка.
– Дайте ей отдохнуть недельку в тишине и покое, и заверяю вас, что путешествие ей не повредит. Или даже пойдет на пользу: она уедет отсюда, увидит новые места… Это отвлечет ее от того, что случилось сегодня, если вы меня понимаете. Если это возможно, я бы советовал предпринять неспешную поездку в дилижансе или на поезде, но не верхом. – Проницательный взгляд доктора остановился при этих словах на Джейке. – И больше никаких перестрелок, если удастся. Еще один шок вроде этого, и она вполне может потерять ребенка, которого носит.
Позже к вечеру тихая и пришибленная Тори с мужем и друзьями возвращалась домой. Никому не хотелось оставаться в городе на задуманный ими обед. Прямо от доктора они поехали на ранчо.
Тори не возражала, когда Джейк настоял и отнес ее на руках в повозку. Она на самом деле выглядела ошеломленной и всю дорогу сидела, как ледяная статуя, не говоря ни слова своим спутникам. На ранчо Джейк снова настоял, чтобы отнести ее в спальню. Он нежно положил ее на кровать и, укрыв одеялом, подоткнул его со всех сторон, как делал, когда она была ребенком.
– Отдохни, дорогая, – прошептал он и поцеловал ее в лоб.
Вместо ответа Тори повернулась к нему спиной и свернулась под одеялом в клубочек. Какой-то частью своего разума она понимала, что ранит его, но она и сама была ранена происшедшим. Съежившись под простыней, Тори дрожала, как лист на ветру. Ее трясло от переживаний – и внутри, и снаружи…
В этот момент в ней, казалось, произошло раздвоение личности. Одна дрожала на постели, стараясь выбросить из памяти молодого человека, неподвижно лежавшего в уличной пыли, другая стояла как бы вне ее и издали наблюдала за происходящим. Она ощущала себя душевно разбитой. Чувства ее онемели, и она так ужасно устала.
Хотя она не спала, но лежала тихо, почти не шевелясь. Какое-то время спустя вернулся Джейк и принес на подносе ужин. Тори попыталась притворяться, что спит, ничем не выказывая, что знает о его присутствии в комнате. Не сумев уговорить ее приподняться и поесть, Джейк удалился.
Немного позже в комнату тихонько вошла мать Тори.
– Тори, ты должна поесть, – ласково стала уговаривать она. Присев на край постели, она отвела волосы у дочери со лба. – Не ради себя, ради ребенка. Пожалуйста.
Нежный голос матери, ее ласковое понимание, казалось, растопили ледяной панцирь, сковавший сердце Тори. Рыдания сотрясли ее хрупкую фигурку. Еще сильнее, и еще сильнее. Горячие слезы обжигали лицо. Без слов она перекатилась на постели, страдальчески уткнулась в материнские колени, обхватив руками мать за талию. Она плакала, прижавшись к матери, в ее объятиях, плакала так, словно у нее сердце разбилось.
62 
