очень нудно 
97 
Выбежавший следом за ней Трэвис поддерживал Сэм, пока ее тошнило. Потом он нежно вытер ее лицо своим платком и усадил под ближайшее дерево. Хотя она несколько успокоилась, ее лицо оставалось таким бледным, что Трэвис мог сосчитать каждую веснушку на ее носике. Они выделялись, как крошки корицы в сахарнице. С болью в сердце он ласково поцеловал каждую из них.
— Все будет хорошо, Сэм. Я тебе обещаю. Даже если произойдет худшее, я сам лично вызволю тебя из тюрьмы, а Чес и Лу мне помогут. Клянусь, я увезу тебя на какой-нибудь далекий остров, и мы с тобой вдвоем будем там жить, питаться одной любовью и кокосовыми орехами до самой смерти.
Это ее немного развеселило. Со слабой улыбкой она провела дрожащим пальцем по его усам:
— Ты вправду сделаешь это ради меня? Он кивнул:
— И глазом не моргну. Но если честно, то я не думаю, что дело дойдет до этого. А вообще, тебе дорогуша, не следовало стучать псалтырем по голове Эндрюса.
Она громко застонала и закрыла глаза. Потом ее вдруг разобрал смех:
— Я так люблю тебя, Трэвис Кинкейд, мне никто, кроме тебя, не нужен, но в эту минуту мне больше всего хотелось бы выкурить сигарету и выпить большой стакан чистого виски. Вот бы так напиться, чтобы очнуться только после завтрашнего суда. Я была бы тебе безмерно благодарна.
— У меня есть идея получше этой, — торжественно сказал он. Он помог ей подняться на ноги и повел домой. Дома он отнес ее на руках в спальню. С большой осторожностью и деликатностью он раздел ее. Он принес ей немного самого лучшего бренди и дал выпить, чтобы она немного расслабилась, дал ей затянуться несколько раз его сигаретой и потом сделал ей такой массаж, от которого Сэм показалось, что у нее размякли все кости. После массажа она стала податливой, как тряпичная кукла, из которой удалили набивку, и постепенно провалилась в забытье без сновидений.
Позже в этот же день, когда она проснулась, Трэвис накормил ее с ложки горячим супом. А потом занимался с ней любовью, заставляя ее забыть о своих бедах, ни минуты не давая ей предаваться печальным мыслям. Он успокаивал ее поцелуями и ласками, пока она наконец не уснула снова, свернувшись в изгибах его большого тела. Когда же ночью она вновь просыпалась, вся дрожа от страха, он был рядом, чтобы успокоить ее словами, и не только.
Вместе они встретили новый день. Нежные краски восходящего солнца омывали восточную часть неба, давая надежду.
Дело Сэм должно было рассматриваться первым, и она не знала, радоваться этому или нет. От одного взгляда на судью ее начинало трясти. Он и вправду в это утро был не в духе. Судья недовольно нахмурился, когда увидел Сэм.
— Не вы ли это та самая молодая женщина, которая стукнула, меня вчера по голове своим псалтырем? — проворчал он.
К изумлению Сэм, Трэвис рассмеялся.
— Ваша честь, — сказал он, протягивая руку судье. — Позвольте мне представить вам мою жену Саманту Даунинг-Кинкейд. Мы оба просим у вас прощения за то, что Сэм явилась причиной вашей головной боли, но она не всегда хорошо переносит беременность, особенно по утрам.
Судья что-то буркнул и криво усмехнулся:
— Наверное, я должен быть благодарен судьбе за то, что она попала в меня только книжкой.
— Совершенно верно, сэр, — согласился Трэвис, улыбаясь в ответ.
С этого момента все пошло как по маслу, хотя на выслушивание нескольких свидетелей ушло довольно много времени. Даже Трэвис давал показания, поклявшись при этом на Библии. Когда судья Эндрюс приступил к допросу Сэм, задавая ей вопросы о ее детстве и ее участии в грабежах в банде Даунинга, она отвечала правдиво тихим дрожащим голосом.
Но когда вопросы судьи стали касаться ее отца и братьев, Сэм категорически отказалась отвечать на них. Она бесстрашно заявила ему, что никогда не станет помогать тем, кто хочет изловить их. Со смешанным чувством гордости и тревоги Трэвис слушал ее дерзкие слова:
— Речь идет о моей семье, судья, и независимо от того, что они натворили, я все равно люблю их и остаюсь им верна. И можете не угрожать мне, я все равно не предам их. Я не сделаю этого — иначе я не смогу жить в ладу с самой собой. Я дала слово, что никогда не буду участвовать в их противозаконных действиях, но я не стану помогать вам повести их на виселицу.
— А вы не слишком помогаете следствию, знаете ли, — сказал Эндрюс.
Сэм молча кивнула и вздернула подбородок.
Сэм и судья долго и напряженно смотрели друг на друга, и никто из них не хотел уступать, в то время как Трэвис и все их друзья наблюдали за ними, затаив дыхание. В конце концов судья Эндрюс кивнул головой:
97 
