12 
– Ты что-нибудь слышала? – спросил Пэн.
– Н-нет… – пропищала Эвелин. Кусок курицы заурчал в напрягшемся животе.
– Нет? Хм… – Пэн оглянулся вокруг. – А я уверен, что слышал, только не могу понять, что это за звук и откуда он.
Боясь пошевелиться и даже вздохнуть, Эвелин прижала локти к бокам, тщетно стараясь удержать себя в платье.
– Вот, опять!
Пэн резко повернулся, сначала посмотрев на нее, затем еще раз по сторонам. Эвелин никуда не смотрела – источник звука был ей хорошо известен. Она чувствовала, как легкие освобождаются, и если несколько секунд назад только боялась ухудшить ситуацию лишним вдохом, то теперь встала задача скорее выбраться из-за стола, пока не пришлось узнать, что такое настоящее унижение. Эвелин стала отчаянно думать над предлогом для ухода, но как только треск раздался вновь, ее уже не волновали никакие объяснения, и она вскочила на ноги… Очень не вовремя – как раз в этот момент сзади появился ничего не подозревающий слуга. Эвелин случайно задела его, и огромный окорок, который он держал на подносе, полетел на пол. Поддавшись инстинкту, девушка нагнулась, чтобы поймать кусок свинины. Раздался громкий треск. Эвелин замерла с окороком в руках.
– Эвелин? – позвала ее мать.
Она закрыла глаза и начала мысленно молиться. Пока что разъехалась только обвязка, само платье все еще держалось на ней, но слабые швы были не вечны.
«Господи, пожалуйста, помоги подняться по лестнице!» Но Богу, похоже, было не до нее – не успела Эвелин до конца выпрямиться, произнеся про себя молитву, как швы начали рваться. Она импульсивно прижала окорок к груди, прячась за ним, и в ту же секунду платье лопнуло, как шкурка перезрелой виноградины. Кусок свинины не помог – ее муж просто остолбенел от открывшегося ему зрелища.
– Эвелин! – в ужасе вскрикнула леди Марджери, нарушив внезапную тишину.
Глаза всех присутствующих смотрели только в одну сторону. По щекам Эвелин покатились слезы обиды, она прикусила губу и покачала головой, запрещая матери подходить к ней.
– Простите меня, милорд, – сказала она, держась из последних сил, – я так хотела хорошо выглядеть, но… платье не подошло… и… мама с Ганнорой обвязали меня, а потом… оно порвалось…
Ее дрожащий голос утонул во взрыве хохота Юнис, к которой сразу присоединились Хьюго и Стейсиус. Троица чуть со скамьи не попадала от веселья. Никто, кроме них, не смеялся – только Диаманда хихикнула, но тетя тут же одернула ее. Все гости и жители Стротона смотрели на Эвелин с жалостью и сочувствием, но это окончательно лишило девушку самообладания.
Сгорая от стыда, она бросила на пол кусок свинины и со всех ног ринулась прочь из зала, вверх по лестнице, в свою комнату. Теперь, когда дыхание вернулось к ней, она могла передвигаться быстрее.
Глава 3
Пэн пораженно смотрел вслед невесте, взбежавшей по ступеням довольно шустро для человека, упавшего на церемонии в обморок. Ее мать, оправившись от потрясения, пошла за ней вместе с двумя служанками. Затем лорд Стротон сказал что-то сыну и тоже встал со своего места. Пэн с радостью смотрел, как он задает взбучку троим смеявшимся грубиянам. Как только лорд Стротон направился к лестнице, Пэн начал озираться вокруг, немного успокоившись, но все еще удивляясь произошедшему. Невеста порвала платье из-за какой-то там… утяжки? Бессмыслица.
– Ты что-нибудь понимаешь? Я – нет, – сказал он матери.
– Да, тут все ясно. Бедная девочка. – Леди Джервилл поднялась и жестом подозвала свою горничную Сэли, и они вдвоем отправились следом за Стротонами.
Окончательно сбитый с толку, Пэн обменялся взглядом с отцом, который, очевидно, понимал не больше его. Откровенно говоря, он казался даже более ошеломленным, чем сын. Тем не менее Пэн спросил:
– Хоть ты можешь объяснить мне, что сейчас произошло? В чем дело?
Лорд Джервилл растерянно покачал головой. Троица за дальним концом стола опять расхохоталась, что еще больше расстроило Пэна. Если ему не изменяла память, то это были кузены невесты, а женщина, безуспешно пытавшаяся их усмирить, – их мать и соответственно тетя Эвелин. Пэн в ярости чуть не набросился на них, но тут один, по имени Хьюго, сквозь смех объяснил:
– Эта дура приказала обмотать себя, но такой живот, знаете ли, ничем не удержишь. Вот и порвалось!
– Но зачем она вообще это сделала?! – в крайнем недоумении спросил Пэн.
– Да потому, что она корова, но для тебя хотела казаться привлекательной! – вставил второй, Стейсиус, и все трое снова покатились со смеху.
12 
