25 
– Конечно, Лили, я уверен, что такая умная женщина, как вы, не будет делать ничего запрещенного законом.
Его взгляд возымел желаемый эффект. Лили поправила заколку в волосах, неожиданно сообразив, что выглядит она не лучшим образом.
Майкл понял, что она у него в руках, и быстро стал забрасывать женщину вопросами, сбивая ее с толку, не давая опомниться:
– У нее было шумно, Лили? Она никогда не сидела дома? Принимала у себя гостей?
– Это верно, – согласилась Лили.
– Что верно?
Лили заколебалась: ей очень хотелось угодить ему.
– Мужчины. Они все время приходили и уходили. Он почувствовал странную обреченность, словно в живот ему вошло лезвие ножа.
– Сколько мужчин, Лили? – спросил он, стараясь не повышать голоса, ибо понял, на что она намекает. – Один человек за ночь? Двое?
– Ну, ну, Майкл, не думай сразу о плохом, – начал Квинси, но Майкл взглядом заставил его замолчать.
Лили на секунду закатила глаза, задумавшись.
– Сперва несколько человек – все время разные! – ходили к ней и днем и ночью, – сказала Лили, дергая свою заколку. – Потом остался только один. Он постоянно приходил к ней недели две, а однажды явился вечером, забрал ее, и они уехали. Больше я ее не видела.
– А ее маленькая девочка была с ней, Лили? – тихо спросил Майкл.
– Может, и была.
– Что значит, «может, и была», мать твою?! – неожиданно сорвался Майкл. – Была или не была?!
– Тихо, тихо. – Квинси торопливо встал между ними. Лили отшатнулась. – Полегче, пожалуйста. Лили старается все вспомнить, не так ли, дорогуша?
Лили была потрясена. Ткнув унизанным дешевыми кольцами пальцем в Майкла, она спросила:
– Что это с ним стряслось?
– Девочка – его ребенок, Лили, – объяснил Квинси. – Вы же понимаете, как он беспокоится, правда?
– А вы уверены, что он из полиции? – поинтересовалась Лили, подозрительно глядя на Майкла.
– Так же, как я, – невозмутимо солгал Квинси. – Ну, давайте-ка, Лили, поройтесь в своей памяти.
Работая над материалом о Бобби Раше, Кеннеди вскоре пришла к выводу, что он одержим работой и явно рассчитывает переплюнуть своего знаменитого отца. Она заметила, что, как только в разговоре возникало имя Джерри Раша, Бобби начинал отвечать как автомат. Все ответы были примерно одинаковы:
– Мой отец замечательный актер.
– Мы очень разные.
– Джерри мне никогда не помогал.
– Да, я видел все его фильмы. Я вырос в доме Раша, так что было трудно этого не сделать.
– Мы совсем не похожи.
– Я не знаю, видел Джерри «Трудные слезы» или нет.
– Нет, вместе мы работать не собираемся.
«Хм, – подумала Кеннеди, – интересно, как бы прокомментировал высказывания Бобби психиатр?» Вообще-то идея казалась неплохой – написать интервью, перемежая ответы Бобби комментариями известного психиатра. Это обещает быть интересным.
Как только она собралась позвонить агенту Бобби по связям с прессой, раздался звонок Розы.
– Солнышко, ты должна сделать мне большое одолжение, – на одном дыхании проговорила Роза.
Кеннеди застонала:
– Бойтесь друзей, просящих об одолжении, – сказала она, недоумевая, что нужно от нее Розе на этот раз.
Роза находилась в весьма боевом настроении.
– Не будь такой, радость моя. Ты мне действительно очень нужна.
– Зачем?
– Пообедать.
– Это еще зачем? – подозрительно спросила Кеннеди.
– Приезжает из Атланты лучший друг Ферди, и мы хотим, чтобы ты пообедала с нами.
– Роза, – терпеливо объяснила ей Кеннеди. – Ферди – негр, ему двадцать пять лет, и он занимается баскетболом. Как бы ни была велика моя любовь к тебе, я отказываюсь идти обедать с его лучшим другом. Младенцы – не моя специальность.
– Я уже обещала Ферди, что ты придешь.
– Это было очень глупо с твоей стороны.
– Он объяснит твой отказ предрассудками.
– Это смешно.
– Докажи, что это не так.
– Нет, Роза, я не хочу.
– Ну, пожалуйста! Я никогда ни о чем тебя не просила!
Это была ложь, но Кеннеди сдалась.
– Ладно, – согласилась она, зная, что совершает ошибку.
– Ты просто прелесть! – обрадовалась Роза. – В «Плюще», в восемь. Оденься как можно сексуальней – это его первый визит в Лос-Анджелес.
– Роза…
Поздно: Роза повесила трубку. О Господи! И зачем она только согласилась.
Наверно, одиночество…
Ха, одиночество! Она не чувствовала себя одинокой. Ей нравилось быть одной, совершать долгие прогулки по пляжу, читать, кататься по Пасифик-Кост-Хайвей в своем «корвете» 1986 года. Она даже не прочь была пообедать в одиночестве в ресторане, хотя большинство старается никогда этого не делать.
25 
