очень нудно 
229 
— Компаньон? Но в газетах не было ни слова о каком-то компаньоне.
— Ну, я не берусь утверждать, что он на самом деле существовал. — Николас заговорил быстрее, слова вылетали у него со скоростью пробок из бутылок. Наконец-то они выстрелили по некоему партнеру, желающему оставаться инкогнито. Человеку, который был причастен к афере с «Уэстбридж», но до сих пор разгуливает на свободе, ни о чем не тревожась. — Хотя, знаете, меня смущало, насколько легко Макс находил клиентов — принцев, королей, президентов, самых богатых людей мира, — и всегда знал, какими произведениями искусства те хотят пополнить свои коллекции. Как-то раз я спросил его об этом, но он отмахнулся от меня, как от капризного ребенка. По правде сказать, он мне нагрубил. Мне пришла в голову мысль, что у него наверняка есть какой-то человек, который вращается в высших кругах светского общества. Возможно, это даже член королевской семьи, и он имеет доступ ко всем этим людям по всему миру и помогает устраивать эти сделки. Доказательств у меня, конечно, не было, но мне такая версия показалась вполне правдоподобной.
— Да. — Все в мире взаимосвязанно, мелькнула у нее мысль. Все люди переплелись между собой, попав в паутину, сотканную из тайн, козней… и убийств. — Но я уверена, что вам удалось узнать, кто этот человек.
— Нет, не удалось, к моему величайшему сожалению. Ведь не мог же я пойти к секретарше Макса и спросить напрямик, есть ли у него компаньон, предпочитающий держаться в тени. Насколько я мог судить, этот человек держал всю нужную информацию в голове и занимался делами в основном в то время, которое проводил в клубе. И нельзя было понять, проводит он там время в свое удовольствие, общаясь с людьми из высшего общества, или занимается делами.
— Как называется клуб?
— «Монарх». Он находится на Ридженси-стрит.
— Благодарю вас. — Повернувшись, она хотела было направиться к двери, но потом передумала и снова повернулась к Николасу. — Да, кстати, княгиня Александра Мартова покупает у меня «Амбассадорз». Мне кажется, если бы вы продали ей «Блэкфордз», это было бы оптимальное решение.
— Продать «Блэкфордз»? Никогда! Вы слишком много себе позволяете, Стефани. Сабрина никогда бы не стала разговаривать со мной в подобном тоне, она бы поняла, что этот магазин — единственное, что у меня осталось на всем белом свете. То, что вы продаете «Амбассадорз», меня не удивляет. В конце концов, по большому счету, вы не чувствуете себя в Лондоне как дома. Что же касается продажи «Блэкфордз», то я не намерен даже обсуждать этот вопрос.
— Возможно, вы еще передумаете. Как вы сами сказали, то, что вы сделали, было неблаговидным, по сути, противозаконным поступком, и Рори и Айвен, возможно, не захотят вечно хранить всю эту историю в тайне.
— У них нет никаких оснований заводить речь обо мне. Ровным счетом никаких.
— Потому, что вы пообещали о них позаботиться? Что вы им посулили — деньги, дом, теплый климат?
— Господи, нет! Я сказал: если им понадобится помощь, я сделаю все возможное, но у меня нет средств, чтобы содержать их до конца жизни.
Это в самом деле так, подумала Сабрина. Значит, нашелся кто-то другой, который им это пообещал.
— А что, если вы вообще не сможете оказать им помощь? У них уже сложилось впечатление, что вы их предали, Николас. Если вы ничего больше не дадите, не получится ли так, что они возьмут и все выложат полиции? — Она открыла дверь на улицу. — Конечно, если бы вы продали «Блэкфордз», у вас было бы достаточно денег, чтобы защитить себя. Возможно, их хватило бы даже на открытие собственного магазина, пусть и меньше этого.
Склонив голову, сцепив руки на груди, словно вознося молитву Всевышнему, Николас замер. Он простоял, не двигаясь, довольно долго.
— Сколько она могла бы заплатить?
— Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за имущество по описи и перечень клиентов. Уверена, сейчас этот перечень не очень большой.
Он с оскорбленным видом вскинул голову.
— Пятьдесят тысяч! Это пшик. Репутация «Блэкфордз»…
— …в последнее время неуклонно падает. А если ваша причастность к истории с подделками выплывет наружу, на магазине можно будет ставить крест. Пятьдесят тысяч — та сумма, которую я сама предложу княгине Мартовой.
Николас обвел магазин взглядом. В наступившей тишине отчетливо слышалось, как он постукивает носком ботинка по полу.
— У меня ничего не останется.
229 
