3 
Но она играет роль Стефани Андерсен уже целый год, и этот год был наполнен любовью и открытиями. А эта грусть по прежней жизни похожа на то, как ребенок ждет сказку на ночь глядя, то есть чего-то вымышленного, совершенного, прекрасного, но нереального. Нереальное, повторила про себя Сабрина. Нереальное. Внизу, на темной траве, она заметила футболку Клиффа. Он сорвал ее с себя и отшвырнул прочь после обеда, когда бросился играть в футбол. Вот что реально: все эти и другие мелочи жизни, на которых строится семья. Год назад, когда мне хотелось оказаться на месте Стефани, я загадала как раз такое желание. Жить так, как живет Стефани. И это желание исполнилось.
Исполнилось, но вместе с этим желанием в жизнь вошел такой мрак, от которого ее охватывал ужас.
Потому что Стефани погибла. Потому что ее убили.
— Ты здесь ни при чем, — раздался голос Гарта у двери. — Ты же не могла знать, что произойдет, и не совершила в жизни ничего такого, что подтолкнуло бы ее к смерти.
— Я то и дело твержу об этом самой себе, — тихо ответила Сабрина. — Но одна мысль не дает мне покоя… С какой стати полиция решила, что бомба была заложена на судно лишь для того, чтобы убить Макса? А что, если заодно хотели убить и Стефани? Потому что для них она оставалась Сабриной и могла оказаться в чем-нибудь замешанной. Как-то раз, когда после похорон я была в «Амбассадорз», я уверилась в том, что именно так все и было, что она сказала что-то такое, что они почувствовали себя в опасности. Не знаю, что и думать, просто ума не приложу. Но если бы я не была здесь так счастлива, я могла бы заставить ее рассказать, чем она занимается, чем занимается Макс, и знает ли она об этом хоть что-то. Может, смогла бы предупредить ее. Я ведь знала этих людей, а она едва была с ними знакома. Но все эти месяцы я жила ее жизнью, была счастлива так, как никогда раньше, и ничего не хотела знать о том, что творится вокруг. Я так ни о чем ее и не спросила.
Сев сзади на подоконник, Гарт обнял ее, и Сабрина прильнула к нему.
— Может, я все равно ничего не смогла бы сделать. Не знаю. Ведь на самом деле мне тогда ничего больше не было нужно, кроме тебя и детей…
— Послушай меня, любовь моя. — Его голос звучал нежно и терпеливо; они уже говорили об этом, но каждый раз ей казалось, что он разговаривает с ней впервые. — Ты мне рассказывала, что предупреждала ее о подделках и она блестяще со всем справилась. Она сумела сделать так, что «Амбассадорз» оказался непричастен к скандалу; она защищала его репутацию так, словно это ее собственный магазин. Ты посоветовала ей держаться подальше от Макса, но не потому, что он стоял во главе группы контрабандистов, — никто из нас этого не знал, пока не выяснилось, что уже поздно, — а потому, что он никогда тебе не нравился и не внушал доверия. Она получила от тебя массу сведений и, может, узнала еще много такого, о чем ты не имела представления. Она — толковая, взрослая женщина, которая сама выбрала этот путь в жизни. Ты не можешь взвалить на себя ответственность за выбор, который она сама сделала.
— Знаю, знаю. Но… — Она обвела взглядом комнату. — У меня есть вот это все, мне больше ничего не нужно, а она…
— Да, я тоже об этом думаю. — Повернув ее к себе лицом, Гарт поцеловал Сабрину. — Любовь моя, ты даже не представляешь, как часто я думаю об этом. Но я не могу казнить себя за то, что мы обрели.
— Мама, а ты не хочешь посмотреть, что тебе подарили? — На пороге, широко раскрыв глаза, с встревоженным видом стояла Пенни. — Тебе нездоровится или еще что-нибудь случилось? А то все за тебя беспокоятся.
Сабрина улыбнулась.
— Так уж и все?
— Ну, мы с Клиффом. А то ведь если ты позабыла про подарки…
— Наверное, мне просто нездоровится. — Рассмеявшись, она обняла Пенни. Мрачное настроение мало-помалу проходило. Любуясь ее красотой, Гарт подумал, как много она для него значит. После того Рождества они вместе приехали домой из Лондона. Она сыграла с ним самую гнусную шутку, какая только была возможна по отношению к близкому человеку, но сделала это не из злого умысла. В конце концов, она сама угодила в ловушку. Она полюбила их и почувствовала, что они отвечают ей взаимностью. «Да и кто мог все это предвидеть? — размышлял он. — Мы ведь раньше даже не очень нравились друг другу».
Но она изменилась за годы их знакомства, и, живя с ними в одном доме, изменилась снова, да так, что спустя некоторое время не всегда была уверена, за кого из сестер себя выдает, и опять оказалась в ловушке. Как только Гарт это понял, он дал волю чувствам и полюбил ее с такой страстью, какой никогда не испытывал ни к Стефани, ни к какой другой женщине.
3 
