очень нудно 
64 
– Планы изменились. Мы едем без тебя. За эти две недели ты, пожалуйста, разберись в том, как жить дальше. Возможны варианты, как я понимаю? Будут приниматься любые, ты же знаешь, я всегда готова пойти навстречу. Ты сможешь выбрать свое будущее, но в качестве моего мужа оно должно быть без компромиссов!
– Ты можешь выразиться яснее? – Дубровин резко подался вперед. – Я ребусов не люблю.
– Ты потерял осторожность и стыд, любимый, – язвительным тоном продолжала Тамара. Ее густые черные брови двигались на лице, словно жили собственной жизнью. Сросшиеся на переносице, они и без того придавали лицу Тамары суровое, вечно недовольное выражение, а в этом разговоре суровость перешла в явную угрозу. – Я никогда не строила иллюзий на тот счет, что ты – идеальный мужчина. Но надеяться на элементарное уважение имею право, согласись? И верх неприличия – разговаривать с любовницами дома, не таясь вести беседу по телефону. Один из твоих разговоров с некой Дашуней услышал твой сын. Он был дома, но ты, конечно, этого не заметил. Это было не в первый раз, но признался Федор Станиславович в этом только сегодня. Кажется, ты собираешься через полчаса демонстрировать нашу дачу?
Стас почувствовал, что предательски краснеет. Нужно было срочно совладать с лицом и начать наступление. Как известно – это лучшая тактика, когда нужно защищаться.
– Я не делал из этого секрета, – глядя прямо в глаза Тамаре, ответил Дубровин. – Ты прекрасно знаешь, о ком идет речь. С этой семьей меня связывают долгие годы общения. Это на уровне человеческих отношений. Ирину ты могла видеть в моем кафе. Она работала там бухгалтером. Тебя это не беспокоило? А ее дочь, Даша, чуть старше наших сыновей. Недавно она окончила второй курс университета. Я никогда не скрывал, что тепло отношусь к ней.
– Тепло не переросло в жар? – издевательским тоном спросила Тамара. – Девочка стала девушкой, не пора ли взглянуть на нее другими глазами?
– Перестань. Ты унижаешь подозрениями не меня, а прежде всего себя. Ты хочешь знать, почему я пригласил ее на нашу дачу?
– Не знаю и знать не хочу.
– Напрасно, потому что тогда не было бы этой сцены, дорогая, – голос Стаса окончательно окреп. Он уже вошел в роль оскорбленного недоверием супруга и сделал это так натурально, что Тамара ощутила некое подобие раскаяния: дернула ее нелегкая, нервишки шалят. – Так вот, я предложил Ирине провести на нашей даче отпуск. Я рассчитывал, что в это время мы будем на Кипре, а они и отдохнут, и за домом присмотрят, пока я найду нормального сторожа. Хотел сделать два хороших дела одновременно. Ты можешь ехать с мальчиками, как и запланировала. Это ничего не меняет, в конце концов. Я не почувствую себя ущемленным без нескольких дней отдыха. Я – мужчина и привык работать без перерывов.
Тамара продолжала сверлить его взглядом, но в нем не было уничтожающего превосходства первых минут разговора. Она уже жалела о содеянном, раскаивалась, что поддалась эмоциям, позволила им возобладать над разумом. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. Тамара почувствовала минутную злость, досаду в адрес Федора. Сын так сочно описал общение отца с этой Дашей! В его тоне было неприкрытое издевательство. Наверняка они с братом не раз обсуждали это, награждая свою мать не самыми лестными характеристиками. Мальчишки, что они понимают в жизни? Они привыкли к размеренной, спокойной жизни, в которой исполняются практически все их желания. Почему же у них не возникло элементарной мысли, что внося разлад между родителями, они прежде всего рискуют лишиться всего этого?
Тамара мерила все по своим меркам. Она никогда не докладывала матери о похождениях отца, о которых знала немало. При этом она не собиралась щадить чьито нервы – она боялась разрушить шаткое равновесие между отцом и матерью. Кому от этого будет лучше? Точно не ей. Поэтому девочка молчала, откровенно обманывая Аллу Николаевну, которая задавала ей вопросы, догадываясь о неверности мужа. Может быть, в благодарность за такую политику поддержки, отец посвоему выказывал дочке знаки внимания, баловал сверх меры, называл своей кровиночкой.
Тамара вспомнила, как лишь однажды он превратился в человека, который ее не слышит. Она познакомила отца со Стасом и сразу объявила, что собирается за него замуж. Что тут началось! Это было извержение вулкана в масштабах городской квартиры. Федор Сергеевич, вероятно, не верил в искренность чувств красивого, самоуверенного молодого человека. При всей своей любви к дочери он видел ее недостатки, и их было гораздо больше, чем достоинств. Она не была красива, даже привлекательной Тамару можно было назвать с натяжкой. Она взяла от своих родителей самое ненужное, как нарочно! И Федор Сергеевич и Алла Николаевна обладали интересной внешностью, с годами лишившейся юношеской угловатости. Но Тамара – она принадлежала к тому типу женщин, которых не красит ни косметика, ни одежда, ни молодость, ни годы. Поэтому на ее рассказы о пылкой любви Дубровина отец смотрел сквозь пальцы. Он молча выслушивал излияния дочери, которая больше доверяла сердечные тайны ему, а не матери. Но когда речь зашла о браке, его прорвало.
64 
