5

– Направляетесь куда-нибудь?

Дорис выпрямилась, но слишком резко, ей показалось, что стенки коридора закачались. На то, чтобы утвердиться в вертикальном положении, понадобилось несколько секунд. Она ощущала, как по спине струится холодный пот. Тонкая блузка облепила высокую грудь так плотно, что обрисовала даже торчащие соски. Но ей сейчас было не до таких «мелочей».

Даже самой себе она была бы не в состоянии четко ответить, является ли ее нынешнее состояние следствием одного только гриппа. Скорее всего, дополнительное смятение в ее душу привнесло хищное обаяние нового владельца Блэквуда, так неожиданно появляющегося на ее горизонте. Для нее это стало мрачным открытием.

– Да, направляюсь! – отрубила она. Голос у нее был хриплым, как карканье вороны. Она чуть не рассмеялась сама над собой, что выглядело бы крайне неуместно. Брюс наблюдал за ее передвижениями, предусмотрительно заблокировав своим мощным телом дверной проем.

– Мне нужно в сторожку, – сочла нужным пояснить Дорис.

– В сторожку? Отличная мысль.

Голос Брюса был лишен какого-либо намека на эмоции. Да Дорис, собственно, и не ожидала ничего другого. Но ей вдруг до боли стало жалко себя, опять к глазам предательски подступили слезы.

Проклятый тиран! – с ненавистью подумала она. Полушепотом же попыталась успокоить себя:

– Наверное, я просто брежу.

Но он опять расслышал.

– Очень трогательно, но совершенно не соответствует действительности.

И тут она поймала себя на том, что рассчитывала на некоторое внимание публики, произнося свое горькое признание. Но всю публику в единственном числе представлял Брюс, который придвинулся к ней опасно близко. По выражению его лица было нетрудно понять, что им руководит. Женщина инстинктивно вытянула вперед обе руки, держа в них картонную коробку со своими пожитками. Теперь она оказалась единственной преградой между нею и Брюсом.

– Мне не надо от вас никакой помощи. Лучше я умру от голода в сточной канаве!

– Нестандартный сценарий, – вроде бы одобрил он. Уголки его губ привычно скривились в ироничной улыбке. – Впрочем, если вам нравится устроенный вами беспорядок, пусть будет так. – С этими словами он привлек Дорис к себе. Коробка ему не помешала, она просто смялась. Брюс обращался с ней как взрослый с ребенком, не желающим слушаться.

– Немедленно отпустите меня! – воскликнула она, пытаясь не замечать его обволакивающую теплоту, обаяние его личности. Но ее притягивало к нему как мощным магнитом. Тело Дорис, тренированное, послушное ей в обычных ситуациях, в его объятиях становилось покорным ему, а не своей хозяйке. – Надеюсь, вы понимаете, что мне не нравится и не может нравиться ваша манера обращения со мной. Не забывайте, я вам не горничная, которая считает за честь лечь с хозяином в постель!

Его дыхание щекотало ей щеку, а в голове воцарилась подозрительная пустота.

– Могу заверить вас, несносная девчонка, что если бы мне пришла мысль уложить вас в мою постель, то, как и в других случаях, я не стал бы прибегать к насилию. Всему свое время, и вы перестанете сопротивляться, как бывало не раз. – Брюс поднял Дорис на руки и по ступенькам спустился во дворик, где стоял его автомобиль. – Амазонкам не годится болеть! – Это была единственная фраза, произнесенная им перед тем, как он заботливо разместил Дорис на заднем сиденье машины.

Она не сопротивлялась, только пошутила довольно мрачно:

– Вам повезло, что я по крайней мере худая.

– Только настоящая женщина может думать о своей фигуре, когда от слабости не в состоянии самостоятельно сделать и шага, – прокомментировал ее заявление Брюс, ставя рядом с ней ее драгоценную коробку.

– У меня такое впечатление, что моя фигура вас волнует гораздо больше, чем меня, – не удержалась Дорис.

– Да я о вас не забываю ни на минуту, – насмешливо признался он, захлопывая дверцу машины.

Мотор ожил, и глаза Брюса встретились с ее глазами в зеркале заднего вида.

– Догадываюсь, почему вам все время приходится использовать ваше прекрасное тело как личное оружие. В этом мире женщина не имеет равных прав даже в получении работы. У вас же даже постоянного рабочего места нет, я не имею в виду постель. Там-то, я думаю, вы невероятно профессиональны.

У Дорис потемнело в глазах от охватившего ее гнева. Тело, и без того горевшее от высокой температуры, пронзило тысячью иголок. Но она сумела скрыть свою реакцию на слова Брюса.

  37