Последние отзывы

  45  

— Фантастика, — сказала она. — Правда? Совершенно невероятно. Все такое громадное и… чистое. Это странно: я начинаю ощущать себя крохотной, но как будто я часть чего-то действительно огромного. — Она поежилась. — Мне нравится это, быть частью чего-то большого. Я хочу сказать, это не имеет к нам никакого отношения, никто этого не строил и никто не может снести, и этому, должно быть, почти все равно, есть мы здесь или нет: оно будет вечно. А так как я часть этого, то и я тоже буду. В каком-то смысле.

— Очень поэтично, — заметила Ханна. Клер обняла Эмму за плечи:

— Я чувствую то же самое, только не могла сказать так хорошо.

Эмма вспыхнула, ей был приятен этот миг совершенной гармонии с матерью.

— Конечно, всегда приятно найти что-то, что длится вечно.

— Многое длится, — сказала Эмма. — Любовь, например.

— Ох, дорогая, не вечно. Возможно, это и делает ее столь восхитительной, это осознание ее хрупкости. О, посмотри на этого орла, который парит в потоке — он едва шевелит крыльями. Он выглядит так, словно небо принадлежит ему.

Эмма мечтательно посмотрела на орла.

— Брикс видел орлов в Африке.

— Хорошо, — сказала Ханна.

— Он участвовал в сафари. От него в десяти футах стоял лев, он говорит, что слышал, как тот дышит.

Ханна кивнула:

— Со мной тоже такое было. Эмма уставилась на нее:

— Ты была в Африке?

— Очень давно. До того, как туда наехали орды туристов.

— И Брикс взбирался на Килиманджаро, — она с вызовом посмотрела на Ханну.

— Ну, нет, — сказала Ханна дружелюбно. — Я, конечно, на Килиманджаро не взбиралась/

— Брикс сказал, что это действительно очень тяжело, но стоит того. — Эмма пошла обратно к вертолету, не желая больше слышать того, что может задеть уникальность Брикса.

Она пробыла с Клер и Ханной все остальное время в Джуно, гуляла по продуваемым ветром улицам, оставшимся с тех дней, когда здесь был шахтерский лагерь, и мимо современных зданий, чей рост был остановлен лесами и ледником, над которым они только что пролетали и, повсюду, горами. Вся Аляска казалась Клер краем света. Города были зажаты между лесами, горами и водой, и большая часть их, состоящая из старых деревянных домишек, многие на сваях, выглядели такими хрупкими, что дунь ветер чуть сильнее обычного, он смел бы их всех напрочь. Даже здание управления столицей штата в Джуно, с мраморными колоннами, казалось ей миражом посреди пустыни.

Ей нравилась бескрайность этой земли, ее строгость и молчаливость, ошеломляющее изобилие дикой жизни. Ничто здесь не напоминало одомашненные ландшафты Коннектикута. Теперь я знаю, зачем я здесь, думала она, я хотела чего-то дикого и свободного, более впечатляющего, чем все то, что я знала до сих пор.

Но когда корабль двинулся дальше на север и, как ей почудилось, был просто проглочен этой пустыней, она начала ощущать какую-то потерю. Везде, куда бы она ни посмотрела, стояли у перил парочки, или ели вместе, или танцевали, или играли вместе в казино по вечерам. Клер знала, что на корабле еще есть одиночки, но на них она прекратила смотреть уже давно: она видела только пары. Она хотела быть частью одной такой. Она хотела видеть себя в этой стране великанов вместе с любимым мужчиной.

Эмма так и делала. Она сообщила Клер, что влюблена в тот же вечер, когда Клер взбиралась на Оленью Гору.

— Я люблю его, а он любит меня, — сказала она. Ее глаза расширились от восхищения Бриксом и своими собственными чувствами. — И мы хотим быть вместе, а почему нам нельзя? Что в этом такого ужасного? Было бы ненормально, если бы я хотела быть с тобой и Ханной все время, а не с Бриксом.

— Это правда, — сказала Клер с улыбкой. Она наблюдала свою дочь, когда она ходила с Бриксом по палубе до полуночи в бледно-голубой шифоновой блузке и короткой юбке, с вьющимися волосами, раздуваемыми ветром.

— Какой он? — спросила она.

— О, он такой замечательный. Он очень умный, и милый, и он побывал всюду и все переделал, но во многом он все еще маленький мальчик, и ему так нужна любовь… У него никогда по-настоящему не было матери, а были только все те женщины, на которых.женился его отец. И у него никогда, никогда не было семьи.

— У него есть отец, который о нем заботится. Эмма покачала головой.

— Я не думаю, что Квентин вообще о нем заботится, и не только из-за того, что рассказывал Брикс. А Брикс к нему как-то так относится… то есть, конечно, он его любит, но он и очень зол на него, потому что чувствует, что его как будто лишили очень многого, когда он еще только рос; отца часто рядом не было, а были все эти жены, и Брикс никогда точно не знал, кому он принадлежит. Но потом, ты понимаешь, под всей этой злостью — и его такой чванливостью — я думаю, он в восторге от своего отца, и ужасно хочет, чтобы тот гордился им, и, мне кажется, хочет быть на него похожим. Он мне этого не говорил, я только так думаю. А Квентин с тобой о нем говорил?

  45