очень нудно 
92 
Джейк украдкой бросил взгляд на Кэрри, но та не подала виду, что имя ей знакомо. Меган слегка приподняла брови: она ничего не слышала о Джулии.
— Да, я ее видел. Она сейчас живет в Монте-Карло.
— А ты с ней знаком, Стефан? — вежливо спросила Кэрри.
— Я всего лишь однажды с ней встречался, но эта женщина незабываема, — ответил тот.
— Кстати, о незабываемом, — заговорила Меган и, подождав, пока всеобщее внимание не обратится на нее, продолжала: — Я бы охотно послушала о новом шоу Кэрри. Отзывы в прессе самые лестные, а отрывки, которые я видела, просто восхитительны.
— Я слышал, ты стала звездой, — заметил Джейк.
Кэрри на него уставилась. Откуда он знает о шоу? Ведь он был в отъезде. Кто мог ему рассказать? И внезапно ее как громом поразило. Джулия Спенсер это и есть Джулия Джейка. Та самая Джулия, которую Кэрри пригласила выступить в шоу. Красивая богатая вдова знаменитого генерала, основавшая после смерти мужа фонд реставрации архитектурных памятников. Та самая Джулия, которая вначале с охотой приняла предложение Кэрри, а в последнюю минуту от него отказалась без всяких объяснений. И Джейк, разумеется, об этом знал. Вероятно, он и отговорил Джулию выступать.
«Ненавижу тебя», — подумала Кэрри.
— Это замечательное шоу, Джейк. Кэрри в нем хозяйка и каждый раз принимает одного или двух гостей — знаменитостей, политиков, репортеров и так далее. И она просто разговаривает с ними, так, как может она одна, а они рассказывают ей о том, о чем никому другому в жизни не рассказали бы. Да, у нашей Кэрри особый дар, — с гордостью сказал Стефан.
Кэрри покраснела. Она не воспользовалась своим талантом ни в этот день, ни прежде, пытаясь добиться, чтобы Джейк рассказал о себе. Что он теперь о ней подумает? Тут она вспомнила, что это уже не важно.
— Стефан, я вовсе не торгую сплетнями!
— Разумеется, нет, в этом-то и все дело! Именно поэтому твое шоу так интересно. Оно честное, откровенное и разумное, как ты сама. Это не развлечение, а общение, вот в чем его уникальность.
— Мы по-настоящему тобой гордимся, Кэрри! — воскликнула Меган.
— Спасибо на добром слове. Если ты немного пробудешь в Нью-Йорке… — начала Кэрри, но Меган ее перебила:
— Не в этом дело, дорогая. А что касается Нью-Йорка, то у меня плохие новости. Как раз перед ужином я говорила по телефону со своим режиссером. Боюсь, мне придется лететь в Нью-Йорк первым же утренним рейсом. Нужно повторить некоторые неудавшиеся куски новой радиопостановки и сделать это до конца недели. Мне очень жаль.
Как только Меган увидела Бет и Стефана вместе, она поняла, что они счастливы. Поняла она и другое: надо уехать, потому что ей больно на них смотреть. Ей это не пришло в голову из-за того, что говорила ей Кэрри. Та, при всей своей любви к Бет, считала брак с ней Стефана большой ошибкой.
Кэрри была не права. Возможно, потому, что Бет и Стефан выглядели совершенно не так, как Стефан и Меган, когда любили друг друга. Они держались спокойно — никаких явных проявлений привязанности, никакой аффектации или восторженности. Но Меган хорошо знала Стефана, лучше всех. И как только она его увидела, то поняла, что он счастлив, искренне, до глубины души. Это было ясно и по выражению его глаз. Стефан любил.
Он любил Бет. Возможно, это не было ясно Кэрри, зато болезненно очевидно для Меган. Стефан уважал Бет и восхищался ею. И любил ее.
Меган почти сразу поняла почему. Бет очень изменилась. Чопорная южная красотка исчезла, а ее место заняла непосредственная и естественная красавица. Бет больше не нужно было скрывать свой ум. Она была любима мужчиной, который восхищался всем в своей невесте. Гордился ее красотой, ее умом, ее сексуальностью.
В другое время, в другом месте и при других обстоятельствах Меган полюбила бы эту новую Бет и восхищалась бы ею. Но не здесь. Не на торжествах по случаю свадьбы Стефана и Бет.
Меган, собираясь в дорогу, приготовилась жалеть их за ту ошибку, которую они совершают. Между Бет и братом Кэрри не может быть ничего даже отдаленно похожего на то, что было у нее со Стефаном, пусть и в прошлом. Но, увидев их вместе, она поняла, что жалеть ей некого, кроме самой себя.
Кэрри ушла к себе сразу после ужина. Села за старинный письменный стол и принялась писать — яростно и блестяще, как писала как-то однажды в ноябрьскую ночь. На этот раз никто, кроме нее, этого не прочтет. Она сохранит написанное на память, чтобы читать и перечитывать, если ей придет в голову помечтать о Джейке, о верности и честности.
92 
