102 
Рассуждая таким образом, Саймон прошел в комнату и представился. Да, он не ошибся. Джентльмен, который, по его предположению, являлся сэром Камбером, незамедлительно взял обеими руками его руку и принялся неистово ее трясти, благодаря за то, что он приютил его дочь и открыл для нее сезон. Девочка этого так заслуживала! Неумеренность эмоций джентльмена полностью оправдывалась его доверчивостью. Он принял за правду все, о чем написала ему Имоджин, и был слишком признателен, чтобы заглядывать под оболочку лжи.
После отца Калли настал черед сквайра. Своим приветствием он выжал у Саймона всю кровь из пальцев, на что хозяин дома лишь улыбнулся и кивнул. Сквайру хватило этого, чтобы тотчас пуститься в пространные объяснения. Для него большая честь узнать, что его единственный сын снискал расположение виконтессы. При этом мистер Плам неустанно повторял, что Лестер «хороший мальчик, очень хороший мальчик, только вот чердак обставлен скудно». Самое умное, что смог сделать его сын, признался сквайр, это застрять в грязи, с тем чтобы виконтесса могла его из нее вытащить.
— Теперь, я полагаю, моя очередь, — спокойно сказал Джастин и протянул Саймону руку, избавив его от риска серьезной травмы после предшествовавшего приветствия. Крепкое пожатие сквайра подтверждало, что этот человек сам обрабатывал свои поля. Он обладал силой боксера-профессионала. Саймон успел заметить, что его мать оглядывает мужчину с головы до ног, как оценщик на ипподроме, определяя быстроходную лошадь. Он отбросил эту мысль сразу, как только она явилась, но, к сожалению, слишком поздно, чтобы избавиться от возникшего в уме образа и всего последующего, что с этим образом могло быть связано.
— Рад с вами познакомиться, мистер Джонстон, — сказал Саймон Джастину, стараясь сосредоточиться, чтобы оценить брата Калли без предвзятости.
— Взаимно, милорд. Позвольте мне также принести вам свою благодарность за вашу доброту и заботу о моей сестре. Я только надеюсь, ребенок не доставил вам слишком много беспокойства.
Услышав, с какой непринужденностью Джастин называет Калли «ребенком», Саймон улыбнулся. Похоже, согласие между ним и ее братом уже достигнуто. По крайней мере в одном вопросе.
Калли утверждала, что брат не способен даже выбрать для себя галстук без ее помощи. Саймон решил пренебречь этим мнением и составить свое, получше присмотревшись к молодому человеку.
— Джентльмены, большинство ваших благодарностей я переадресовываю моей матери, — сказал он, отвешивая поклон в сторону Имоджин. — В основном это ее заслуга, а удовольствие получили мы оба, она и я.
— Ну, милорд, вы оба сотворили чудо, скажу я вам. Иначе это не назовешь. — Сэр Камбер довольно ловко подобрал полы своего фрака и сел в кресло у камина. — Когда вчера вечером я увидел Калли, я с трудом узнал в ней собственное дитя. Вы совершенно преобразили ее… хотя, что касается волос, я не вполне уверен. Вы понимаете, о чем я говорю? Раньше мне казалось, что они намного длиннее.
— В самом деле? — сказал Саймон, взглянув на Калли. Теперь, когда она, красная как рак, стояла рядом с Джастином, он заметил, что их лица очень похожи, если не цветом, то чертами. — Я готов поклясться, что когда мы встретились впервые, ее волосы были такой же длины.
— Расскажи нам об Индии, Джастин, мы все вместе тебя послушаем, — быстро скомандовала Калли, бросая взгляд на Саймона и этим говоря, что не ожидала от него такой медвежьей услуги. — Вчера вечером мы совсем не поговорили. Сквайр через минуту начал клевать носом, и ты уехал обратно в гостиницу. Вид у тебя замечательный. Ты нашел свое счастье?
— Ну, сейчас последует история, которую я уже слышал, — сказал сквайр, шлепая своими ручищами по коленям. Затем он встал и повернулся, чтобы взглянуть на Имоджин. — Миледи, не угодно ли вам проехаться по кварталу в этом прекрасном экипаже, который молодой человек взял напрокат? Хотелось бы посмотреть Лондон, пока мы здесь, и я бы почел за честь сделать это в вашей компании. Кроме того, лошадям вредно слишком долго стоять, насколько я понимаю.
Саймон с трудом сдержал смех и притворился, что закашлялся, наблюдая, как его мать изо всех сил пытается изобразить кокетливую девушку. Это она-то, женщина, менее всего созданная для жеманства.
— Отчего же, любезный сэр, — сказала Имоджин и вскочила с такой резвостью, что едва не отдавила мужчине ноги, прежде чем он посторонился и подал ей руку. — С удовольствием. Мы только пошлем Робертса наверх передать Кэтлин, чтобы она принесла мои шаль и шляпку.
102 
