14 
— Комбинация такая, — сказал Вова-гинеколог. — Объявляют мировой кризис, банкротят убыточные предприятия, избавляются от балласта, бездельников гонят.
— А что, так просто, без кризиса, не могли?
— Не получается без кризиса! Мусульмане, террористы всякие, марксистов недорезанных не перечесть, нацменов столько понаехало — черно на улице. Мне сестра из Берлина пишет: одни турки кругом. И что же получается: мировая демократия их всех будет кормить? Они в нас бомбами, а мы им — зарплату? Выявить врагов демократии и посадить журналисты не дадут, чуть что — в крик! Вот и придумали, как всех прижать легальным способом.
— Кого прижать? — спросил Витя подозрительно. — Меня им, что ли, надо прижать?
— Ты все про себя! Если каждый только о себе думать будет, демократию никогда не построим.
— Значит, нет кризиса? А Доу Джонс почему падает?
— Много ты, Витя, в Доу Джонсе понимаешь. Как график нарисуют, так Доу Джонс и упадет. Люди поумнее тебя графики составляют.
— Мухлюют, значит?
— Не мухлюют, — Вова-гинеколог поморщился на примитивные Витины определения, — не мухлюют, а строят глобальный демократический мир. Кризис — это так специально придумали, это для нервных.
— Так, может быть, и у нас рака нет? — спросил тогда Сергей Ильич. — Может быть, это все так — от нервов? Волнуемся — болит, успокоимся — пройдет.
— Точно! — подхватил Витя, — А доктора пользуются. Они-то, небось, знают, что все у нас в порядке. А зарплату им получать надо? Семью кормить надо? А на водочку? А на ресторанчик? Колбасов, слышал, дачу строит. Вот и режет всех подряд. Бумажку с анализами подмахнет — и режет! Нет, ты скажи, Сергей Ильич! Берет такой Колбасов мои анализы, где надо, нолик припишет, где надо, два нолика — и все в ажуре! Скальпель — цап! И режет живых людей, лепила! Угадал я?
Теперь, когда Татарников остался один, без соседей, он жалел, что мало поговорил с ними. Вроде бы совсем недолго прожили вместе, но он вспоминал Витю, и бессловесного старика, который брал Берлин, и Вову-гинеколога почти так же часто, как свою жену. Отчего так устроено — пройдет мимо тебя человек, зацепит рукавом, попросит прикурить, и выяснится потом, что ближе никого у тебя в жизни не было.
Выйти бы отсюда, уйти прочь из этой вонючей палаты, выйти на улицу, где дует ветер, где птицы чертят вечерний воздух, где тополя раскачиваются и скрипят. Пройтись бы по улице, окликнуть прохожего, спросить его, отчего это у нас в России так много воруют. И — разговорится человек, целый час простоите вы с ним на ветру, искурите пачку сигарет, и расставаться вам не захочется. Пойти бы в гости к старику-профессору Рихтеру, посидеть на его продавленном диване, послушать, как брюзжит старый марксист. Вот еще о Рихтере вспоминал Сергей Ильич, жалел, что не успел ему позвонить до отъезда в больницу. Уйти отсюда надо — а сил нет, не поднять руки. Даже сесть на кровати Татарников не мог, даже голову приподнять было трудно. И холодно, очень холодно.
7
— Когда жизнь ладится, то все подряд хорошо — и дочка в порядке, и зарплата идет, и муж здоров, а придет беда — и валится одно за другим. И зарплату не платят. И домработница хамит. Вот Сергей заболел. И в Грузии война — то есть война уже, кажется, кончилась, но к чему это ведет, скажи мне, ради Бога? Сонечка собралась уезжать с Басиком — а как ехать, если Басик на ней не женился? — так говорила Зоя Тарасовна Татарникова своей подруге.
— Надо с Басиком прямо поговорить.
Басиком подруги называли англичанина Бассингтон-Хьюита, бойфренда дочери Татарниковых, Сони.
— Ну приедет она, поживет в их семье, а потом? Виза кончится, что дальше? Кто-то должен думать о завтрашнем дне, как считаешь? Подожди, в дверь звонят, надеюсь, это все-таки Маша пришла! Без прислуги невозможно — но с такой еще хуже!
Подруги давали советы, а Зоя Тарасовна Татарникова записывала: в какой церкви помолиться, где достать морфин, как найти таиландских докторов, — и уставала за время этих бесед, как после тяжелой работы. В конце концов, каждый делал что мог: Татарников болел, доктора его резали, а жена говорила по телефону.
Появились в доме народные таиландские целители, женщина с низким голосом и девица в прыщах, причем обе говорили по-русски без акцента и оказались уроженками города Владимира.
— А я думала, что таиландская медицина, — удивилась Зоя Татарникова.
14 
