очень нудно 
92 
Все это прекрасно. Но возникает вопрос: как быть с селитрой? Нарушенная торговля и английский флот прекратили доставку селитры, а без селитры нет пороха. Республиканская наука снова в раздумье, открыв, что есть селитра здесь и там, хотя в незначительном количестве; что старая штукатурка стен содержит некоторое количество ее; что в почве парижских погребов есть частицы ее, рассеянные среди обычного мусора, и если бы все это вырыть и промыть, удалось бы получить селитру. И вот, смотрите, граждане со сдвинутыми на затылок красными колпаками или без них, с мокрыми от пота волосами усиленно роют, каждый в своем погребе, чтобы получить селитру. Перед каждой дверью вырастает куча земли, гражданки корытами и ведрами уносят ее прочь; граждане, напрягая каждый мускул, выбрасывают землю и копают: ради жизни и селитры копайте, mes braves, и да сопутствует вам удача! У Республики будет столько селитры, сколько ей необходимо.
Завершение санкюлотизма имеет много особенностей и оттенков; но самый яркий оттенок, поистине солнечного или звездного блеска, - это тот, который представляют армии. Тот самый пыл якобинства, который внутри наполняет Францию ненавистью, подозрениями, эшафотами и поклонением Разуму, на границах выказывает себя как славное Pro patria mori. Co времени отступления Дюмурье при каждом генерале состоят три представителя Конвента. Комитет общественного спасения часто посылал их только с таким лаконичным приказом: "Исполняй свой долг" (Fais ton devoir). Замечательно, среди каких препятствий горит, как и другие подобные огни, этот огонь якобинства. У этих солдат сапоги деревянные и картонные, или же они в разгар зимы обуты в пучки сена, они прикрывают плечи лыковой циновкой и вообще терпят всякие лишения. Что за беда! Они борются за права французского народа и человечества: несокрушимый дух здесь, как и везде, творит чудеса. "Со сталью и хлебом, говорит представитель Конвента, - можно достичь Китая". Генералы, справедливо или нет, один за другим отправляются на гильотину. Какой же вывод отсюда? Среди прочих такой: неудача - это смерть, жизнь только в победе! Победить или умереть - в таких обстоятельствах не театральная фраза, а практическая истина и необходимость. Всякие жирондизмы, половинчатости, компромиссы сметены. Вперед, вы, солдаты Республики, капитан и рядовой! Ударьте со своим галльским пылом на Австрию, Англию, Пруссию, Испанию, Сардинию, на Питта, Кобурга, Йорка, на самого дьявола и весь мир! Позади нас только гильотина; впереди победа, апофеоз и бесконечный Золотой Век! Смотрите, как на всех границах сыны мрака в изумлении отступают после краткого триумфа, а сыны Республики преследуют их с диким "Ca ira!" или "Aux armes!". Марсельцы преследуют с яростью тигрицы или дьявола во плоти, которой ни один сын мрака не может противостоять! Испания, хлынувшая через Пиренеи, шелестя знаменами Бурбонов, и победоносно шествовавшая в течение года, вздрагивает при появлении этой тигрицы и отступает назад; счастлива была бы она теперь, если бы Пиренеи оказались непроходимыми. Генерал Дюгомье, завоеватель Тулона, не только оттесняет Испанию назад, он сам наводняет эту страну. Дюгомье вторгается в нее через Восточные Пиренеи; генерал Мюллер должен вторгнуться через Западные. Должен - вот настоящее слово; Комитет общественной безопасности произнес его; делегат Кавеньяк, посланный туда, должен наблюдать, чтобы оно было исполнено. "Невозможно!" кричит Мюллер. "Необходимо!" - отвечает Кавеньяк. Слова "трудно", "невозможно" бесполезны. "Комитет глух на это ухо, - отвечает Кавеньяк (n'entend pas de cette oreille la). Сколько людей, лошадей, пушек нужно тебе? Ты получишь их. Победим ли мы или будем побеждены и повешены, мы должны идти вперед"[89]. И все исполняется, как сказал делегат. Весна следующего года видит Испанию захваченной; редуты взяты, взяты самые крутые проходы и высоты. Испанские штаб-офицеры онемели от удивления перед такой отвагой тигрицы; пушки забывают стрелять. Пиренеи заняты; город за городом распахивают свои ворота, понуждаемые ужасом или ядрами. В будущем году Испания запросит мира; признает свои грехи и Республику; мало того, в Мадриде мир будет встречен с ликованием, как победа.
Мало кто, повторяем, имел большее значение, чем эти представители Конвента; их власть превышала королевскую. Да в сущности разве они не короли в своем роде, эти способнейшие люди, избранные из 749 французских королей с таким предписанием: "Исполняй свой долг!" Представитель Левассер, маленького роста, мирный врач-акушер, должен усмирять мятежи. Разъяренные войска (возмущенные до неистовства судьбой генерала Кюстина) бушуют повсюду; Левассер один среди них, но этот маленький представитель твердый, как кремень, который вдобавок заключает в себе огонь! При Гондшутене далеко за полдень он заявляет, что битва еще не потеряна, что она должна быть выиграна, и сражается сам своей родовспомогательной рукой; лошадь убита под ним, и этот маленький желчный представитель, спешившись, по колено в воде прилива, наносит и отражает удары шпагой, бросая вызовы земле, воде, воздуху и огню! Естественно, что его высочеству герцогу Йоркскому приходится отступить, даже во весь опор, словно из боязни быть поглощенным приливом, и его осада Дюнкерка сделалась сном, после которого осталось одно только реальное - большие потери превосходной осадной артиллерии и отважных людей.
92 
