25 
— Даже не верится, что успех нашего предприятия зависит от этого наглого ирландского повесы, — проговорил он, сужая свои темные глаза, так что они превратились в щелочки. — Донован либо необыкновенно умен, либо недопустимо невежественен. Как мне ни неприятно признавать это, Перри, но на сей раз я согласен с тобой. Пора нашему другу старине Вилли начинать действовать открыто. Почему мы должны делать все на свой страх и риск?
— У меня, что, нос в саже, мистер Донован? Вы уже целую минуту смотрите на меня не отрываясь. Это как-то сбивает с толку.
Томас, сидевший, выпрямившись, на стуле с очень неудобной спинкой, наклонился вперед, поставил локти на стол и уперся подбородком в ладони.
— Целую минуту, мисс Бальфур? А мне показалось, что не прошло и секунды. Я мог бы провести вечность, глядя в ваши великолепные изумрудные глаза. Они напоминают мне о родной любимой Ирландии.
— Неужели, мистер Донован? — Маргарита подняла вилку и отправила в ротик с полными ярко-розовыми губками последний кусочек кремового пирога. — А я-то думала, — продолжала она, вытерев салфеткой эти самые соблазнительные губки, — что ваша любимая родная Ирландия находится не слишком далеко отсюда и вы вполне могли бы съездить туда сами, вместо того чтобы искать утешения в чем-то или ком-то, напоминающем вам о ней. А и в самом деле: вы собираетесь съездить на родину, раз уж вы находитесь по эту сторону океана?
— О, сокровище моего сердца, я уже был в Ирландии. Мы с Пэдди сначала заехали туда, а уж потом поплыли в Англию. Прекрасное графство Клэр… Увы, — закончил он, тяжело вздыхая и изо всех сил стараясь выглядеть печальным, — для нас теперь там остались только воспоминания.
Маргарита отложила салфетку и посмотрела ему в глаза с глубоким сочувствием. Было ли оно настоящим, или она просто изображала то, чего, как ей казалось, от нее ждали? Имея дело с мисс Маргаритой Бальфур, было чертовски трудно угадать, когда она бывала искренней, а когда притворялась.
— Как это печально. Пожалуйста, расскажите мне о своей жизни в Ирландии, только обещайте воздерживаться от глупых замечаний.
Томас решил поверить в то, что проявленный ею интерес был искренним. Впрочем, откровенничать он все равно не собирался.
— Нет-нет, — воскликнул он, закрывая глаза. — Я не хочу огорчать вас повествованием о своих несчастиях. — Он открыл глаза, ожидая, что сейчас Маргарита начнет ненавязчиво вытягивать из него признание, и не был разочарован.
— Вы сирота, мистер Донован? — спросила она, слегка наклоняя голову набок, отчего свет люстры упал на ее волосы и они вспыхнули, как огонь. — В таком случае, я могу понять ваше горе, ибо и сама потеряла родителей, хотя у меня есть дедушка — мое самое большое утешение. Должно быть, вы и мистер Дули поддерживаете друг друга, помогая преодолеть тягостные воспоминания.
Дули? Дули с его сварливой женой, старухой тещей, полуослепшей, но обладавшей таким острым языком, что ее слова могли поранить вас не хуже бритвы, и с полудюжиной сопливых ребятишек, ожидающих его в Филадельфии?
— Да, милая леди, у меня, по крайней мере, есть Пэдди, а у Пэдди я. Да, Пэдди был моим единственным утешением после… после всех бед, выпавших на мою долю.
Маргарита наклонилась еще ближе, так что он смог вдохнуть возбуждающий запах ее духов, увидеть, как поднимается при каждом вздохе ее лишь слегка открытая грудь с безупречной молочно-белой кожей. Святой Петр и апостолы, какой же она была соблазнительной. И она знала это, черт ее возьми.
— Всех бед? Ну, мистер Донован, теперь вы просто обязаны продолжать, потому что, клянусь, я сгораю от любопытства. Прошу вас, расскажите мне, что с вами случилось.
Наклонись еще ближе, ангел, и пусть это чудесное платье, скрывающее от меня твои прелести, разорвется. Тогда я возблагодарю судьбу.
— Ну что ж, хорошо, — ответил он со вздохом, напрягая всю свою силу воли, чтобы не протянуть руку через столик и не провести пальцем сначала по нежной щечке, потом по подбородку, по шее до ложбинки между грудей… и ниже. — Но не здесь, мисс Бальфур. Боюсь… Иной раз, вспоминая о детстве, проведенном в графстве Клэр, я позволяю себе слишком расчувствоваться. Не могли бы мы выйти на балкон, где не так много народа?
С победоносной улыбкой Маргарита протянула ему руку, чтобы он помог ей встать из-за стола. Улыбка несколько смутила Томаса, потому что победителем он считал себя.
— Конечно, мистер Донован. Я вовсе не хочу, чтобы вы, не дай Бог, стали лить слезы в присутствии такого количества людей, которые наверняка начнут пялиться и показывать на вас пальцами. Давайте выйдем на балкон, где вы сможете рыдать в свое удовольствие, и я буду единственной, кто сможет посмеяться над вами.
25 
