77 
– Джеффри…
Он слышал тихий шепот за спиной, но даже не обернулся. Он не мог.
– А где папочка? – весело спросила Мерри на следующее утро.
Накануне вечером ей было обещано, что, поскольку папа вернется домой позднее обычного, они смогут увидеться только утром, когда он в последний раз перед отпуском соберется на работу.
– Ох, детка, папе пришлось поехать в Лондон. Там проводится очень важная мирная конференция. Он очень опечален, но не мог ничего поделать, – торопливо объясняла Джулия дочери.
– Я понимаю, мамочка.
– Я знаю, что ты понимаешь, моя хорошая.
Джулия заглянула в глаза Мерри. Девочка отчаянно храбрилась и всеми силами старалась не показывать огорчения. Ах как пожалела Джулия, что прошлой ночью у нее недостало сил держаться так же мужественно.
– А может, мне спросить Патрика, нельзя ли записать наше выступление? – с надеждой предложила Мерри, хотя ее сердечко изнывало от боли. Всю свою жизнь Мерри видела отца только на видео, и вот теперь… – А когда папа вернется домой, мы покажем ему пленку и расскажем о том, как провели уик-энд в Нью-Йорке.
Когда папа вернется… А что, если он не собирается возвращаться? Уходя, он был так зол.
Еще бы ему не быть злым! Конечно, он ушел! А чего еще она ждала? Забывшись от собственного гнева, обращенного скорее на себя, чем на него, она сказала ему ужасную вещь.
«Я должна поговорить с ним и все объяснить. Как только я все улажу здесь, я непременно поеду в Лондон и объясню любимому, в чем дело».
Дайана критически осмотрела свое отражение в зеркале дамской комнаты аэропорта. Казалось, только ее темные кудри никак не изменились за последние месяцы. Длинные блестящие волосы обрамляли бледное, осунувшееся лицо. Сапфировые же глаза стали невероятно большими и излучали какой-то магический свет. Но Дайана-то знала, в чем дело, и понимала, что никакой тайны в ее глазах нет – в них была боль. И этим утром их окружали синие тени – еще более темные, чем обычно, потому что в три часа ночи ее вызвали к раненому с простреленной грудью. Официально Дайана не дежурила накануне своего трехнедельного путешествия в Европу. Однако неофициально постоянно была на подхвате, когда требовалась срочная помощь, с того самого дня, когда ей вручили бумаги на развод с Чейзом.
«Не очень-то хорошо ты о себе заботилась», – размышляла она, глядя в зеркало на свое измученное лицо. Последние месяцы она много работала, мало спала, мало ела и почти не оставалась одна. У нее не было времени обдумать ситуацию. Прячешься от чего-то, Дайана?
И Дайана-врач пыталась уговорить женщину, которую видела перед собой в зеркале: «Ты должна поберечь себя. Попробуй хоть немного побаловать себя».
Чейз забронировал для нее номер в пятизвездочном отеле. Номер, в котором можно было баловать себя. Такой отель могли позволить себе лишь самые богатые на свете люди.
Но Дайана знала: не в шикарном номере дело. Лежа на шелковых простынях и пуховых подушках, она будет ночи напролет смотреть в потолок. Блестящий ум Дайаны не даст ей успокоиться, и она будет детально перебирать в воспоминаниях всю свою жизнь, копаясь в себе, особенно в том, что известно ей, опытному врачу, лучше всего, – в своем сердце.
Вздохнув, Дайана нетерпеливым жестом отбросила с лица непокорный локон. «Нам многое надо обсудить, – пообещала она своему отражению в зеркале. – Это будут откровенные разговоры».
Надо ведь в конце концов понять, отчего дважды в ее жизни любовь, которая, как она верила, должна была длиться вечно, угасала и умирала.
До начала регистрации рейса в Лондон оставалось еще больше часа. Налив себе чашку чаю, Дайана нашла в уголке зала ожидания для пассажиров первого класса удобное кресло и уселась в него. Со своего места она видела, как взлетают и садятся самолеты, как суетятся пассажиры.
Отпив глоток чаю, Дайана задремала. Когда она работала, сонливость мешала ей, отвлекала, зато теперь она окутала ее теплым, уютным покрывалом.
«Тебе уютно, – проворчала Дайана про себя, – потому что усталостью ты объясняешь свое нежелание думать, нежелание мыслями возвращаться в прошлое.
Я начну завтра. Завтра, выспавшись хорошенько в «Дорчестере», попытаюсь наконец поставить себе диагноз, определить, кто же я: на удивление удачливый профессионал или женщина, которой удивительно не везет в любви».
Сейчас в ожидании посадки на самолет она была даже рада своей сонливости. И вдруг сон как рукой сняло: в зал ожидания вошел Джеффри Лоуренс.
77 
