очень нудно 
60 
Зал разразился аплодисментами. Когда, наконец, Винс смог продолжать, то стал говорить о Колорадо, Америке и о росте.
– Рост создает благосостояние! – выкрикнул он. Он уже переходил к заключительной части и голос почти набрал громкость. – Мы можем обеспечить постоянный рост и защитить каждого мелкого предпринимателя и каждую семейную ферму. Мы можем обеспечить широкомасштабный рост и в то же время позаботиться о земле, которую мы любим!!
– Как? – прошептала Мейси, но никто ее не расслышал.
– Мы заполним пустые акры этой земли домами для каждого. Заполним их шикарными торговыми центрами, так что у каждого изобилие будет находиться на расстоянии вытянутой руки. Заполним их фабриками, школами и магистралями. Заполним их кинотеатрами, парками отдыха и зоопарками, чтобы обеспечить отдых каждому. Мы заполним пустые акры этой обширной земли тем, что нужно для жизни, потому что знаем лучше, чем кто бы то ни было в мире... и потому что мы это заслужили.
Разразились аплодисменты. Он поднял руку.
– Прислушайтесь к этому! Никогда не забывайте об этом! И никому не позволяйте убедить вас в обратном! Мы несем свободу и демократию народам всего мира! Несем принцип упорного труда народам всего мира!
Мы добились самого высокого уровня промышленного производства и создали самые квалифицированные управленческие кадры в мировой истории! Мы осуществляем исследование космоса для мира! Создаем для всего мира образцовую семейную этику: сильная, стойкая, любящая семья, которая защищает своих юных и беспомощных членов от опасностей, подстерегающих нас повсюду! Мы улучшили мир для каждого, и теперь заслуживаем того, чтобы улучшить жизнь американцев, а мы можем это сделать! Мы это заслужили! И именно этого собираемся добиться, начиная со следующей недели, когда я стану вашим сенатором...
Аплодисменты и радостные крики поднялись к потолку.
? ...и выполню эту миссию в Вашингтоне...
Его последние слова тонули в реве толпы. Никто не обращал внимания, как ведут себя окружающие. Винс улыбался сладкой, смиренной улыбкой слуги общества, которого все любят. Его карие глаза блестели, когда он обводил зал взглядом, лишь на секунду они задержались на жене, аплодировавшей с насмешкой, заметной только ему.
Его взгляд переместился, скользя по возбужденным глазам, кричащим ртам и хлопающим рукам избирателей, останавливаясь перед каждой телекамерой, чтобы она могла послать миру его открытую улыбку и целеустремленный взгляд. Все было нормально, все под контролем.
Мейси останется с ним; такие женщины, как она, никогда не уходят от сильных мужчин. Итан, Чарльз и другие будут здесь, когда понадобятся ему. Они уже помогли, снабдили его видной семьей. Его фотография, в окружении близких, появилась в «Таймс», «Ньюсуик» и «Пипл». Он был идеальным кандидатом – с превосходной женой, превосходной семьей и превосходной миссией.
Неделю спустя, еще до закрытия избирательных пунктов, он стал сенатором Винсом Четемом, на пути в Вашингтон и, фактически, как уже гласила молва, на пути в Белый дом.
ГЛАВА 7
Анна находилась в своем кабинете, когда прочитала об избрании Винса. Этим утром она была одна в тридцатиэтажном лабиринте офисов юристов и отгороженных перегородками помещений для секретарш; пила кофе и читала «Лос-Анджелес Таймс», когда вдруг перед нею оказалось лицо Винса, улыбающееся с мальчишеским торжеством. Закричав, Анна уронила газету. Кофе расплескался по столу из неровно поставленной чашки. Женщина дрожала, чувствуя, как ее пронизывает холод, стыд и беспомощность, которые она не испытывала в течение многих лет. «Прекрати, – безмолвно сказала она себе, – прекрати, прекрати, прекрати». – Она сжала руки, чтобы заставить свое тело успокоиться.
Анна развернула кресло и невидящими глазами уставилась в большое окно своего кабинета. Прошло девятнадцать лет с тех пор, как она в последний раз видела эту улыбку, которая до сих пор приводила ее в трепет, а тело готовилось дать отпор. «Похорони это, – сказала она себе те же слова, что повторяла каждый день в первый год жизни в Хейт Эшбери. – Похорони это».
Анна попыталась сосредоточиться на виде, который обычно доставлял ей такое удовольствие. Далеко внизу солнце раннего утра окрасило панораму Лос-Анджелеса в пурпур и золото. В отдалении, на фоне бледно-голубого неба четко вырисовывались горы. В этот час пейзаж был самым чистым и красивым, пока не образовался смог; стройные пальмы, бархатные лужайки и пышные тропические цветы заставляли забывать о том, что стоял ноябрь, и в других частях страны начиналась зима.
60 
