Последние отзывы

  41  

И по мере того как Эллисон чувствовала себя все спокойнее, все больше радовалась жизни, своему второму шансу, ее мысли все чаще возвращались к Саре… У Сары не оказалось второго шанса.

– Похоже, Роб и Элейн ждут нас, – сказала Эллисон, приветливо помахав Робу в ответ.

– Отлично. Всегда рада поболтать с Элейн, – прошептала Уинтер сквозь сладкую улыбку.

Неприязнь Уинтер к Элейн основывалась на инстинкте и чувствах, а не на опыте. Это не соответствовало истине, но Уинтер не могла отделаться от видения, в котором маленькая Элейн Кингсли издевалась над испуганной Уинтер, бросала оскорбления и смеялась, когда Уинтер плакала. Это было несправедливо по отношению к Элейн и особенно несправедливо по отношению к Робу, который Уинтер нравился и которого она уважала, но…

– Уинтер, – предостерегла ее Эллисон, когда они выбрались из машины.

– Я буду вести себя хорошо, – пообещала Уинтер.

Почему бы и нет? Она влюблена, и как-то так получилось, что злые девчонки, шипевшие ей вслед, вместе со всей этой ужасной печалью и страхами ее детства привели ее туда, где она сейчас, – влюбленная… счастливая… с Марком.

– Привет, Эллисон. – Роб улыбнулся, когда Эллисон и Уинтер подошли ближе. – Здравствуй, Уинтер. Вы обе знакомы с Элейн?

– Конечно. Рада тебя видеть, Элейн.

Эллисон встретилась взглядом с добрыми, смеющимися глазами Роба и подумала: «Сегодня я ничего о Саре не узнаю».

Да и почему она должна? Почему ей вообще нужно что-то узнавать о Саре? Почему Эллисон Фитцджеральд надо это знать? И что она будет делать с этим знанием? Ничего, но если она будет знать факты, какими бы ужасными они ни были, то сможет справиться с действительностью и положить конец своим пугающим воображаемым образам.

Эллисон посмотрела на Роба и поняла, что есть еще одна причина, не эгоистичная, а просто несусветная. Где-то в своем воображении, возможно, в предрассветных снах, Эллисон вынуждала зловещего Арлекина сознаться.

– Да тут, похоже, целая толпа, – произнесла Уинтер, когда они направились к дому. – Эллисон, по крайней мере твои родители и Ванесса могут просто прийти сюда пешком.

– Мои родители в Аргентине.

– Да, точно! Время поло.

– Поло? – спросил Роб.

– Там собирается весьма внушительная компания. Короли, принцы, герцоги… полный монархический набор, – весело объяснила Уинтер. Как-то летом, уже оканчивая среднюю школу, Уинтер и Эллисон поехали с Шоном и Патрицией в ежегодный вояж в Аргентину, включающий в себя покупку пони и игру в поло. – И их супруги, разумеется.

– Потрясающе! – выдохнула Элейн.

– Да.

– Кстати, о потрясениях. Мэг говорит, что свадебные фотографии потрясающи, – сказала Эллисон. Затем, припомнив точное слово Мэг, слово, которое Эллисон никогда не слышала от своей склонной к преувеличениям подруги, добавила: – На самом деле Мэг назвала их выдающимися.

– Мне она тоже так сказала, – произнес Роб, скривившись, как от приступа зубной боли.

Наблюдая за хрупкой, застенчивой и серьезной Эмили Руссо, которая фотографировала на свадьбе, Роб надеялся, что фотографии получатся хорошими, он чувствовал, как это важно для нее. Но сейчас образ Эмили был запятнан в глазах Роба, и на что он надеялся? Ни на что. У Роба не было желания причинять ей вред. Тем не менее ему было до странности неловко слышать, что фотографии оказались выдающимися.

Фотографии оказались именно такими. Мэг с матерью аккуратно расставили их на столах и стульях, на подоконниках и каминных полках по всему первому этажу дома Монтгомери. Фотографии не теснились – по нескольку штук в каждом месте, потому что любая из них заслуживала внимания. Гости переходили из комнаты в комнату в благоговейной тишине, как посетители музея, пришедшие на открытие небывалой художественной выставки.

– Мэг, – прошептала Уинтер, – они изумительны.

– Да, – серьезно ответила Мэг. Ее очень тронули фотографии – тщательно, с любовью выполненное художественное воплощение ее свадьбы. – Насколько мы можем судить, Эмили сделала по меньшей мере по одному снимку каждого гостя.

– По одному невероятному снимку каждого гостя.

– Есть несколько захватывающих твоих фотографий, Уинтер, и Марка. Его, кажется, так зовут?

– Да, Марк, – ответила Уинтер.

Она увидела фотографию их вдвоем на якобы уединенной террасе. Эмили нарушила их уединение, но Уинтер ничего не имела против. Для всех остальных это будет фотография, на которой танцуют Марк и Уинтер, красивый, изящный, мелодичный миг среди роз, но Уинтер видела совсем другое. Эмили выхватила бесценный момент близости, когда Уинтер прошептала: «Мы можем уехать сейчас».

  41