25 
– Гарри, – крикнула Трикси с берега, – пожалуйста, подумайте хорошенько. Катание на коньках – это одно дело, но прыгать на тонком льду? Я действительно думаю, что не стоит этого делать.
Глинд повернулся, чтобы поклониться в ее сторону, широкая улыбка будто застыла на его лице.
– Спасибо, мадам, за такие добрые слова поддержки. Не волнуйтесь, я катаюсь на этом пруду с тех пор, как смог надеть первые коньки. И я обещаю вам, я не разочарую вас, по крайней мере не сейчас.
Под визги близнецов, под ободряющие возгласы мальчиков и под взволнованные хмурые взгляды Трикси Гарри начал разгоняться, стараясь держаться ближе к берегу. Один круг, второй по краю пруда. Его легкие расширялись с каждым новым глотком холодного воздуха, мускулы на длинных, сильных ногах напряглись, отвыкшие от таких нагрузок за долгие три года.
Он потерял шляпу, проносясь мимо группы зрителей на третьем круге, и даже не заметил этого. Ремень его пальто развевался позади, как перья на хвосте, а концы шарфа развевались, как флаги. Сердце билось, пульс стучал в висках, глазами он искал свою излюбленную точку для прыжка – место возле узкого края водоема, где не было никаких деревьев и ветер бил прямо в спину. Он сделал последний поворот перед прыжком.
Перед ним ничего не было кроме двух стульев, их высокие спинки возвышались на добрых четыре фута надо льдом. Он должен был прыгнуть, по крайней мере, на шесть футов, подсчитал он торопливо, но без волнения. Зачем, ведь он уже прыгал через три стула, а однажды и через четыре стула.
Он не слышал птиц, поющих высоко над ним в деревьях.
Он не слышал приветственных криков с берега.
Все, что слышал сейчас Гарри, было собственное дыхание из-под шарфа и звук его металлических коньков, разрезающих лед.
Пришло время лететь, время подняться надо льдом, прижав колени к груди, расправив плечи и широко раскинув руки для баланса.
Он чувствовал, как сжались его мускулы перед энергичным броском, чтобы поднять его в воздух. А затем он взлетел, стулья остались почти на полфута под ним.
Звуки пропали. Исчез царапающий звук трущихся об лед коньков. Он затаил дыхание после большого глотка холодного воздуха, проникшего глубоко в его легкие.
Осталась только звенящая тишина.
А потом он приземлился, одна нога чуть впереди, тело наклонено вперед, руками как будто держась за невидимый руль и сохраняя равновесие. Звуки обрушились на него.
Гарри услышал собственный удушливый хрип, его тело приходило в себя от резкого приземления. Он остановился и поклонился зрителям.
Гарри услышал крики и визги с берега, увидел танцующего на одной ноге Вилли, восклицающего: «Ура! Ура!»
Гарри услышал птиц, заливающихся на ветках, тихое ржание его лошади… и слабый треск раскалывающегося льда.
Раскалывающийся лед? Раскалывающийся лед! Глинд посмотрел себе под ноги и обнаружил расширяющуюся паутину трещин, разбегающихся в разные стороны. Звук становился громче, и позади него появилось отверстие, один из стульев уже качался на воде.
Он посмотрел на берег и увидел, как Евгения или Елена, он не смог разобрать, кто именно, да он и не заботился об этом в данный момент, изящно упала в обморок на руки Энди.
Трикси кричала ему, советуя опуститься на колени и медленно ползти к берегу. Такая мысль пришлась не по вкусу Гарри, который не хотел выглядеть, как собака, на четвереньках. Вместо этого он осторожно, шаг за шагом, стал продвигаться вперед, пристально глядя на берег, который сейчас, казалось, был в милях от него.
На том месте, где он приземлился, теперь образовалась дыра. Медленно, как будто это был плохой сон, Гарри почувствовал, как погружается в воду.
Когда вода сомкнулась над его головой, последнее, о чем он подумал, было: «Старый добрый Гарри, во всем виновата эта проклятая Беатрис Сторбридж. Это она пожелала мне такое несчастье».
Глава 10
– Ну же, Гарри, открывай рот, будь послушным мальчиком. О, не капризничай, Гарри, это всего лишь мясной бульон. Я не понимаю, почему ты устраиваешь столько шума из ничего.
Герцог Глинд открыл глаза и увидел перед своим носом ложку с какой-то дымящейся жидкостью.
– Кто это приготовил? – спросил он, предусмотрительно прикрыв свой рот краем одеяла.
Лорд Уильям, сидящий на краю высокой широкой кровати, вернул ложку обратно в тарелку.
– Ну я не знаю, какое это имеет значение, но если тебе так принципиально знать, то, думаю, это сварила Трикси, мисс Сторбридж. Ну, теперь ты будешь есть?
25 
