7 
– Ты его заберешь с собой, – ответила Фрэнни, даже не подумав о том, что хотя бы мальчику надо было предложить остаться на некоторое время.
– Ему будет лучше у тебя, – настаивал Примо. Фрэнни нащупывала в сумочке другую шоколадку.
– А что мне делать с шестнадцатилетним парнем? – сказала она, всполошившись.
Но Примо отступать не собирался:
– Ну, по крайней мере, у него будет дом.
Отец действительно о нем заботился или попросту хотел от него избавиться и зажить на свободе?
– Да, конечно! Тратить лишние деньги на еду! И на одежду, и всякое такое, что нужно мальчишкам, – негодующе ответила Фрэнни. – Нет уж, спасибо. Он твой сын. И поедет с тобой.
Вопрос решили.
Ник подался вперед, стараясь подавить чувство отчаяния, поднимавшееся в душе, такое острое, что он с трудом дышал. Еще вчера мать была с ним. А сегодня ее нет – вот так. Сердечная недостаточность, сказали ему.
Сердечная недостаточность в тридцать семь лет? Нет, скорее, она сама решила уйти. И оставила его одного, с Примо, потому что у нее совсем уже не было сил.
Когда они вышли из такси на кладбище, Примо стал ворчать и хныкать, и Фрэнни поняла, что это она должна расплачиваться с шофером.
– Я оставил бумажник дома, – пробормотал Примо боязливо.
– Обезьяна грязная, – сказала она злобно и отсчитала ровно столько, сколько было на счетчике.
Шофер схватил деньги и газанул прочь и при этом всех забрызгал грязью с ног до головы.
Миссис Рифкин была недовольна. Она раскрыла выцветший зонтик и негромко пробормотала:
– Не надо им позволять садиться за руль, вот что я скажу.
Ник дрожал. Как мать могла оставить его одного с Примо?
Отчаяние сменилось злостью. Ему хотелось кричать и ругаться. Если бы он мог до нее добраться, он бы душу из нее вытряс.
Только он опоздал. Уже вытрясли. Она была мертва. Тощий человек в блестящем сером плаще со зловещим капюшоном объявил, что он проводит их к могиле.
– Все тут? – фыркнул он, по-видимому, разочарованный немногочисленностью.
– Ага, – ответил Примо воинственно. – А что, разжиться хочется?
Мужчина пренебрежительно промолчал.
– Мы здесь еще недолго живем, – почувствовал необходимость объясниться Ник, пока они проходили мимо бесконечных аккуратных рядов могил, – и мать не успела ни с кем подружиться.
– О, Господи, – ответил человек, и было видно, что ему все это совершенно безразлично. Ему просто хотелось по возможности скорее отделаться от этой публики.
– Она была замечательная, нет, правда, замечательная, – прибавил Ник поспешно, так что слова спотыкались друг о друга.
– Конечно, была, – ответил человек в плаще.
Наконец, они пришли к свежевырытой могиле, около которой, стоял дешевый деревянный гроб. Сейчас его опустят в землю. «Моя мать в этом ящике, – подумал Ник, вдруг поняв, что происходит. – О Иисусе, в этом ящике моя мать лежит».
Началась короткая служба. Дождь хлестал по-прежнему, и Ник не знал, дождь или слезы так быстро стекают по щекам.
Через три дня они уехали. Фрэнни вздохнула с облегчением, видя, как они отправляются. И чтобы убедиться, что они и вправду уезжают, она сунула им пакет с черствыми бутербродами с сыром и флягу с тепловатым растворимым кофе.
Она стояла на крыльце и махала им рукой, желая счастливого пути, а дождь все так же лил, не переставая, и было ужасно холодно.
– Жирная шлюха, – пробормотал Примо, и они тронулись в путь в старом, облезлом фургоне, которому было уже десять лет.
– Куда мы едем, пап? – осмелился спросить Ник.
– Не задавай вопросов, и тебе не будут врать, – сказал мрачно Примо.
– Я только подумал…
– И не думай, – грубо оборвал его Примо. – Сиди и держи пасть на задвижке. Неужели недостаточно, что теперь я за тебя отвечаю?
В горле у Ника защипало. Да, конечно, он привык к внезапным переездам из одного города в другой, привык бросать приятелей и все начинать заново каждые несколько месяцев. Но он не привык обходиться без материнской защиты и заботы. Она всегда была буфером между ним и Примо, а теперь он был никому не нужен.
– Как только приедем на новое место, я буду искать работу – сказал он, глядя на безостановочных трудяг-дворников, боровшихся на лобовом стекле с дождем и издававших при этом занудный скребучий звук.
– Нет, ты будешь учиться, – отвечал Примо.
– Не буду, – возразил Ник.
– Вот и ошибаешься. Я обещал это твоей матери.
7 
