очень нудно 
39 
Шелби шла за ней, вспоминая прекрасно оборудованные помещения для показа моделей, бокалы шампанского за счет заведения, одежду, которую приносили ей, а не наоборот.
И продавцы, Шелли вспомнила о продавцах, готовых услужить.
— А где продавцы? — спросила она подругу, толкавшую вперед тележку и затеявшую игру нервов с женщиной, которая осмелилась свернуть в проход, пройденный Брендой уже до половины. — Если, например, я что-нибудь примерю и размер окажется не тот?
— Тогда я выйду из примерочной и принесу тебе нужный размер, глупышка. Единственные продавцы здесь — это кассиры. А иначе как владельцы могли бы держать такие низкие цены?
— Я не подумала об этом, — призналась Шелби. — Хотя они, вероятно, экономят много денег, ничем не покрывая пол. И не слишком часто наводя чистоту.
Бренда вытащила черный летний свитерок, прикинула его к Шелби, кивнула и бросила в тележку.
— Берешь это, нет? В смысле — покупаешь?
— Я это покупаю? — Шелби оглядела свитер. — Нет, не беру. Он какой-то… какой-то чужой.
— Ах, бедняжка! — стала подтрунивать Бренда, похлопывая ее по щеке. — Должно быть, тяжко, когда вокруг тебя не суетятся, стараясь угодить. Купить тебе печенье?
Шелби состроила гримаску.
— Очень смешно. Дай-ка взглянуть на свитер. — Она потянулась к тележке, сознавая, что впервые в жизни интересуется стоимостью вещи. Но пытаться определить по ценнику, сколько же она стоит, было все равно что читать по-гречески. — Не понимаю. Он весь в наклейках.
Бренда взялась за ценник.
— Это его настоящая цена, а это та, которую ты платишь. Или та, какую ты заплатила бы, если бы не распродажа. Так что платишь столько, сколько на красной наклейке. Ясно?
Шелби снова посмотрела на ценник, затем схватила свитерок, проверяя название фирмы на ярлыке у ворота.
— Но… но ведь это… Боже мой, Бренда, для чего в таком месте фирменные ярлыки?
— А тебе-то что? Ты только что сэкономила шестьдесят баксов. Верно?
— Верно. — Шелби улыбнулась. — Я и шорты могу купить, да?
— Шорты, майки, все что пожелаешь. Даже обувь.
— Обувь? — Вот оно! Шелби приподнялась на цыпочки и принюхалась, как охотничья собака. — Где?
Через час Шелби стала гордой обладательницей черного свитера, трех облегающих хлопковых маечек, двух пар шор г из плотного хлопка и двух пар кроссовок — красных и белых. И у нее еще остались деньги на носки.
Ах, капитализм! Она совершенно по-новому взглянула на эту концепцию.
Час, который они с Брендой провели в магазине, пролетел, и Шелби запаниковала, смекнув, что через полчаса должна быть у Тони.
— Сегодня будет очень напряженный день, как сказала мне Табби. По ее словам, по субботам они зашиваются, думаю, я перевела правильно..
— Да. Поедем через «Макдоналдс», — ободряюще сказала Бренда, выезжая с парковки. — Ты когда-нибудь ела в «Макдоналдсе», Шелли?
— Ты не возненавидишь меня, если я скажу — нет? Но я о нем слышала. Это считается, а?
— Боже, девушка, какие же лишения ты терпела! Ничего, кроме артишоков и икры. Бедняжка! В следующий раз, пожелав стать богатой и знаменитой, я вспомню, что, возможно, никогда не смогу съесть жареной картошки в «Макдоналдсе». Это меня отрезвит. Итак, — сказала Бренда, словно невзначай упомянув о Куинне, — он поцеловал тебя? Мы оставили вас одних в коридоре, чтобы он поцеловал тебя, усекла?
Шелби пристегнула ремень безопасности, потому что манера вождения Бренды — когда она ехала в одну сторону, а смотрела в другую — несколько нервировала ее.
— Мы же просто ходили в кегельбан, Бренда. Это даже не было свиданием. Ну, не совсем. Правда?
— Если он не поцеловал тебя, то, думаю, нет. Облом. Шелби откинулась на сиденье, вспоминая, как Куинн долго смотрел на нее, когда они стояли у двери ее квартиры. Как он поднял руку, потянулся к ней, но затем отступил и спросил, понравился ли ей вечер. Словно она была отравой.
— Да, — согласилась Шелби, когда Бренда въехала на парковку «Макдоналдса». — Облом.
Разочарование Шелби поблекло, когда она принялась за жареную картошку, пробуждавшую в ней ощущения куда более сильные, чем вкус фазана.
— Как вкусно! — Шелби кабила рот, а рука ее уже снова тянулась к пакету. — Не понимаю, как я только жила без этого.
Бренда похлопала ее по плечу.
— Ах, кузнечик! — сказала она, имитируя простонародный говор, — чо ищо я те покажу, и не такое узнаешь.
Что Бренда показала Шелби затем, так это как лавировать на трех полосах движения, держа стакан с содовой в одной руке и гамбургер — в другой. Но они прибыли к Тони вовремя, а это кое-что значило. Не слишком много, решила Шелби, полагая, что они могли погибнуть по меньшей мере три раза, но все же что-то.
39 
