7

— Что вы сказали, Дороти?

Видя отсутствующее, мечтательное выражение на лице новобрачной, сестра Стюарта понимающе улыбнулась.

— Тошнота еще не прошла? — повторила свой вопрос она.

Розлин собралась с мыслями и улыбнулась. О ее беременности, из которой и раньше не делали большого секрета, сейчас, похоже, знали уже все. Она успела наслушаться столько пугающих историй от молодых мамаш, что порой удивлялась, почему большинство из них согласились пройти через этот кошмар больше одного раза.

Я замужем, по-настоящему замужем, думала Розлин. Происходящее казалось ей не совсем реальным, и она никак не могла избавиться от ощущения, что вот-вот проснется и весь этот день окажется причудливым сном.

— Помню, когда я носила Боба, это было ужасно. Меня тошнило целых семь месяцев, — призналась Дороти, встряхивая черными кудрями. — Правда, со Скоттом было уже гораздо лучше.

— Слава Богу, в последние несколько недель я чувствую себя хорошо, только устаю. — Розлин хотелось поскорее закончить неприятный разговор. — Пожалуй, мне надо переодеться. Как вы думаете, кто-нибудь заметит мое отсутствие?

— Вряд ли эта толпа заметит даже небольшое землетрясение. — Дороти со снисходительной улыбкой окинула взглядом многолюдное собрание нарядных гостей. — Стюарт постарался на славу. Вы собираетесь в свадебное путешествие?

— К сожалению, нет, ведь он занят на работе. Все это вышло немного неожиданно.

Розлин раздражало, что она как будто начинала оправдываться всякий раз, когда кто-то спрашивал ее об их медовом месяце.

— Неожиданно! — Дороти расхохоталась. — Большинство гостей вообще считают, что вы со Стюартом слишком медленно двигались к цели. И все-таки жаль, что у вас не будет медового месяца, — посетовала она. В это время ей на колени взобрался лохматый четырехлетний мальчуган. — В чем дело, дорогой? — спросила она сына.

Розлин воспользовалась этим, чтобы удрать. Подобрав подол длинного подвенечного платья, она стала пробираться к крытой галерее, соединяющей свадебный шатер с домом. По дороге ее раз пять останавливали, чтобы пожелать счастья. Наконец она выбралась из толпы и вздохнула с облегчением, оказавшись на прохладной галерее, обдуваемой ветерком.

Как ни странно, день свадьбы оказался приятнее, чем она себе представляла. С утра, когда отец разбудил ее, принеся в спальню чашку чая, Розлин не покидало ощущение, будто она наблюдает за происходящим со стороны. Как будто не она, а какая-то незнакомка произносила брачные обеты и несчетное количество раз позировала фотографам. Вопрос, не потеряла ли она друга, приобретя любовника, оставался по-прежнему открытым, но одно Розлин было ясно: мужа она точно приобрела.

Проходя мимо закрытой двери в кабинет, она невольно замедлила шаг. Хотя гадалка как-то сказала, что женщины в их семье наделены даром предвидения, в душе Розлин в этот момент не шевельнулось никакого, даже слабого, предчувствия. Она услышала голос Мартина Роули:

— Честно говоря, Стюарт, я не ожидал, что ты зайдешь так далеко. Сам понимаешь, когда твоя мать заболела, я был не способен рассуждать здраво.

— Папа, тебе не в чем себя винить.

Узнав голос мужа, Розлин уже не могла уйти. Конечно, подслушивать нехорошо, сказала она себе, но не двинулась с места, напряженно прислушиваясь.

— А я думаю, есть в чем. Ведь фактически это я заставил вас пожениться.

— Розлин пошла со мной к алтарю по собственной воле, ее никто силой не тянул. — Голос Стюарта звучал твердо. — К тому же у нее было время привыкнуть к этой мысли.

— Стюарт, я волнуюсь за нее. Жаль, что закон дает незаконным отцам так мало прав в вопросе воспитания детей.

— Да, преимущество всегда на стороне матери, — согласился Стюарт. — Но, папа, дело…

— Конечно, я хотел, чтобы ты женился на Розлин, — перебил его Дик. — Думаю, твоя мама тоже втайне надеялась, что это когда-нибудь случится…

  41