очень нудно 
94 
– Боже мой, Алисон! – в отчаянии прошептала Мейлин. И вдруг к ней пришла обнадеживающая мысль: – Но ведь вы послали фотографии своим родственникам!
– Да, но очень мало, и к тому же снимки невозможно качественно увеличить. – Внезапно Алисон начала бить крупная дрожь, это была естественная реакция влажной от дождя кожи на прохладу кондиционера, и в то же время естественная реакция сердца, оледеневшего при виде картины тотального разрушения.
– Вы мерзнете, – мягко заметил Джеймс. – Почему бы вам не принять горячий душ? Полиция практически закончила работу, и как только они уйдут, я позвоню уборщице. К тому времени, как вы приведете себя в порядок, все будет убрано.
– Нет, – тихо, но уверенно выдавила дрожащими губами Алисон. – Спасибо, Джеймс, но лучше я сама уберу все это.
– Но только после теплого душа.
Алисон кивнула, отчего, подобно ледяным слезам, с ее волос на щеки брызнули остатки дождевой воды. Она расстроенно посмотрела на него и только тут заметила его фрак. Она вспомнила, что говорил он ей во вторник, во время их еженедельного ужина при свечах, и сказала:
– Ведь вам сегодня предстоит выступать в Торговой палате. Вам лучше идти, Джеймс, вы уже опаздываете. Как только я согреюсь, все будет в порядке.
– Если хотите, я останусь с вами, – неожиданно предложила Мейлин. – Я могу приготовить чай.
Дрожащие губы Алисон сложились в жалкое подобие улыбки:
– Спасибо, Мейлин, это было бы очень мило с вашей стороны.
Когда Мейлин вернулась в гостиную со свежеприготовленным чаем, в ней было тихо, темно и пусто – все ушли. Из-за надвинувшихся туч рано стемнело, и комната утонула в тени. Однако на полу были заметны остатки созданных сестрой шедевров, и у Мейлин защемило сердце от этого зрелища. Кто же мог решиться на такое, кто мог так хладнокровно и жестоко уничтожить работы Алисон?
И тут Мейлин поняла, что она в комнате не одна: в тени у окна стоял Джеймс. Он глядел на город за окном. Джеймс был абсолютно неподвижен и сам напоминал тень, – такой же длинный, черный, холодный. Его выдавали только волосы, отблескивавшие в городских огнях. Мейлин не видела его лица, но сама его поза говорила о том, что он находится в крайней степени бешенства – даже в неподвижности чувствовалась бушевавшая в нем ярость. Пантера была готова к прыжку.
– Я думала, вы уже ушли, – тихо, чтобы не испугать его своим неожиданным появлением, сказала Мейлин.
Однако Джеймса Дрейка не так-то просто было испугать. Прошло несколько секунд, прежде чем он повернулся к ней, и когда он повернулся, на его лице было написано только радушие. Но огоньки ярости ярко горели в его глазах.
– Мне нужно было кое-что обсудить с Алисон, – объяснил он.
Мейлин понимала причины его ярости, она сама была взбешена, но о чем мог он говорить с Алисон наедине? Почему он прогонял ее?
«Почему что он считает тебя причастной к этому». Это был голос голодного духа; демоны дразнили ее весь день, смеялись над глупостью, которую она совершила вчерашним вечером, поверив, что может подружиться с Алисон. «Но мы можем сделать это, – с вызовом ответила она демонам. – Мы обе этого хотим».
Весь день Мейлин сражалась с собой. Ее старые раны, ее уверенность в собственной никчемности пытались противостоять шепотку надежды. И казалось, что этот шепоток сумел одолеть противника; только казалось, вплоть до этой минуты.
Теперь, когда демоны вкусили наконец ее крови и страха, они не отпустят свою добычу, пока не превратятся в прах все ее глупые мечты. «Нет никакого сомнения, – упрекали ее они, – что Джеймс отлично помнит, как ты возражала против того, чтобы Алисон стала фотографом «Нефритового дворца». Как он может забыть об этом? И разве от его всевидящих глаз могло укрыться, как тщательно, практически безупречно – именно так, какова ты в жизни, – уничтожены снимки? Словно их резали любимым ножом всех архитекторов – X-Acto? К тому же ему наверняка известно, что был почти полдень, когда ты появилась в башне, потому что в девять утра он оставил для тебя записку, приглашая зайти к нему, как только ты появишься. И самое важное: этот мужчина понял, что ты скрываешь в себе ярость и жестокость.
Джеймс подозревает тебя в этом преступлении, и тебе, недостойная и глупая Дочь Номер Один, будет очень трудно доказать обратное».
Всегда утонченная и изысканная, Мейлин Гуань все утро гуляла под дождем в поисках утраченной иллюзии любви. Да, консьерж видел, как она вернулась, но это ничего не доказывает. Нужно всего несколько минут под сегодняшним ливнем – как раз столько, сколько нужно, чтобы избавиться от ножа и перчаток, – чтобы она полностью вымокла, словно гуляла под дождем часами. «А если бы и нашелся кто-то, случайно видевший тебя в это утро, то он обязательно подтвердит, что ты была явно не в себе, то есть могла совершить это чудовищное преступление».
94 
