11 
— Вам довелось участвовать в боях? — спросил он меня, снова усаживаясь в кресло и расслабляясь, а его глаза лучились живым очарованием; он переводил взгляд с моего лица на деревья за мной, на дом чуть дальше, на небо над нами. — Все было настолько плохо, как писали в газетах?
— Кое в каких, — с неохотой ответил я. — Приятного было мало. Я сумел избежать окопов, не считая одного короткого злосчастного периода. Большую часть времени я провел в военном лагере в Бордо.
— Чем вы там занимались?
— Взламывал шифры, — сказал я, мягко пожав плечами. — В основном — разведкой.
Он рассмеялся.
— Это там вы заработали? — спросил он, глядя на бассейн и качая головой, словно подвел мне итог одной репликой, кратчайшей фразой. — Полагаю, на войне можно неплохо нажиться.
— Я унаследовал свои деньги, — солгал я, тем не менее обидевшись на его намек. — Поверьте, у меня не было никакого желания наживаться на событиях последних лет. В этом было… мало радости, — пробормотал я, отчасти недоговаривая.
— Знаете, я тоже хотел поехать, — быстро произнес он, и я заметил, что его лондонский акцент тщательно перекрывается гнусавым американским произношением. Лишь случайно проскальзывавшие слова выдавали его происхождение. Позже я узнал, что он брал еженедельные уроки у логопеда, чтобы улучшить американский выговор, — странная затея для звезды немого кино. — Но ребята наверху решили, что мне лучше остаться здесь.
— Не сомневаюсь, — сказал я, стараясь, чтобы в моих словах не прозвучал сарказм, и обвел рукой окружавшую нас роскошь; после чего глотнул «маргариты», в которой, на мой вкус, было чересчур лайма, но коктейль был холоден и прекрасно освежал гортань. — Здесь чудесно.
— Я имел в виду работу, — слегка обиделся он. — Делать фильмы, понимаете. Рассылать их по всему свету. Бесплатно для солдат, хотя любому прокатчику, желающему приобрести их у студии, они обходятся в целое состояние. Я думаю, армия хотела показывать войскам что–то для поддержания боевого духа по выходным дням. Можно сказать, я заработал свои медали, командуя моральной поддержкой Британской Армии, — с улыбкой добавил он.
Странно, подумалось мне. За эти четыре года я не видел вообще ни одного фильма, разве что когда бывал в увольнительной в Лондоне и сам платил за билеты. Да и «выходных дней» для солдат припомнить не могу. Я попытался сменить тему, но он, похоже, узрел в ней источник вдохновения.
— Знаете, я подумываю сделать фильм о войне, — сказал он. — Но опасаюсь банальностей. Что скажете?
— Полагаю, об этом сказано еще далеко не все. На то, чтобы добраться до сути вопроса, может уйти сотня лет.
— Да, но через сотню лет нас здесь уже не будет, разве нет?
— Вас, наверное, — нет.
— И потом — нужно ведь с чего–то начинать, верно? — спросил он, подавшись вперед и улыбаясь так широко, что я испугался, не лопнули бы у него щеки. — Вот о чем я сейчас думаю, — в итоге сказал он, откидываясь назад и взмахнув рукой. — Может, я это сделаю. Так много времени, так много идей, а я все еще молод. Я счастливчик, мистер Заилль.
— Матье, прошу вас.
— И, полагаю, вы тоже хотите попытать счастья, я прав?
В эту минут я заметил позади него какое–то движение: из дома вышли две девушки, одетые, как я понял, в новомодные купальные костюмы и шапочки, скрывающие волосы. Довершали картину очки для плавания; девушки были настолько укутаны, что выглядело это комично. Они прошагали мимо, не сказав ни слова, хотя первая — та, что пониже ростом, в черном, — проходя мимо, нежно погладила Чаплина по плечу. Он, в свою очередь, не обратил на них совершенно никакого внимания, лишь ласково провел рукой по своему плечу после ее прикосновения и посмотрел мне прямо в глаза, наверное, с самой опасной улыбкой, которую я когда–либо видел, — столь заговорщицкой и интригующей, что я даже вздрогнул. За спиной я услышал всплеск и почти беззвучное скольжение двух тел, плывущих к другому краю бассейна под гладью воды. Чаплин поднес бокал к губам и сделал большой глоток, после чего аппетитно облизнулся.
— У работы в этой индустрии сейчас много преимуществ, мистер Заилль. Матье. Множество… радостей поджидают мудрого инвестора. — Он склонился вперед и улыбка исчезла с его лица, когда он взял меня за руку. — Но не промахнитесь, — добавил он. — Время решает все. И сейчас это время настало!
В тот вечер мы вчетвером ужинали на кухне у Чаплина — ели сэндвичи, которые он поджарил сам, а затем пили в гостиной коктейли. Прислугу на вечер отпустили и, казалось, наш хозяин очень рад тому, что заполучил контроль над кухней и набитым холодильником, ибо потратил немало времени, отбирая правильные ингредиенты для приготовления довольно простых сэндвичей.
11 
